Рота Шарпа - [9]

- Присоединимся?

Лоуфорд крикнул:

- Вы куда?

Шарп показал на брешь:

- Решили заняться пушкой. Не против?

Лоуфорд пожал плечами:

- Дело ваше, только будьте осторожны.

Времени на раздумья не было: прыгай в ров и молись, что не сломаешь или не вывихнешь колено. Шарп неуклюже приземлился, поскользнулся на снегу, но огромная рука схватила его за шинель, дернула вверх, и двое побежали по дну рва. Они спрыгнули с двадцати футов - как будто упали на дно гигантского котла, алхимического сосуда, стоящего на тагане в языках пламени. Сверху катились зажигательные снаряды, мушкеты и пушки плевались огнем, пламя лизало живую и мертвую плоть на дне рва и бросало багровые отблески на низкие облака, плывущие на юг, к Бадахосу. Единственным способом выжить в этом котле было выбраться наверх, наружу, и колонна снова стала подниматься. Шарп и Харпер пробивались через плотную массу людей, затем снова заговорили пушки, и атака подавилась пылающей картечью.

Шарп уже рассчитал паузы между выстрелами и знал, что французам требуется около минуты на перезарядку каждой из огромных пушек. Он в уме считал секунды, пока они вдвоем пробивались сквозь толпу ирландцев слева от бреши. Они протолкались до самого края склона, людской вал потащил их вперед, и Шарп даже на секунду подумал, что их донесет до пролома. Потом снова грянули пушки, впередиидущие отшатнулись, в лицо Шарпу плеснуло чем-то влажным, и атакующая толпа разбилась на мелкие группы. У него была минута. «Патрик!» - крикнул Шарп.

Они прыгнули в траншею на краю бреши, ту самую, что защищала пушку. Она уже была заполнена людьми, пытавшимися найти укрытие от картечи. Французские пушкари над их головами протирали ствол и лихорадочно заталкивали в него огромные саржевые мешки, пока другие ждали с бугристыми черными тюками картечи в руках. Шарп попытался не думать о них. Он смотрел на оконный проем в стене. Тот бы высоко, гораздо выше человеческого роста, поэтому капитан прижался спиной к стене, сцепил руки в замок и кивнул сержанту. Харпер поставил тяжелый башмак в замок рук Шарпа, взвел курок семиствольного ружья и кивнул в ответ. Шарп напрягся, а Харпер сильно толкнулся вверх. Ирландец весил, как теленок, и Шарп скривился. Тогда двое коннахтских рейнджеров, видя их старания, пришли на помощь, совместными усилиями подтолкнув Харпера. Тяжесть вдруг исчезла: Харпер зацепился рукой за раму, не обращая внимания на мушкетные пули, плющившиеся о стены вокруг него, перекинул огромное ружье через стену, вслепую прицелился и нажал курок.

Отдача сбросила его со стены на противоположный край траншеи, но он тут же поднялся на ноги, вопя что-то по-гэльски. Шарп понял, что он кричит своим землякам взобраться на стену и атаковать пушкарей, пока те еще не отошли от сокрушительного залпа. Но было бессмысленно пытаться забраться по ровной стене, и Шарп подумал, что выжившие артиллеристы, должно быть, уже заряжают свою гигантскую пушку. «Патрик! Подкинь меня!» - закричал он.

Харпер схватил Шарпа, как мешок овса, резко вдохнул и кинул вверх. Было ощущение, что под ним взорвалась мина. Шарп взмахнул руками, винтовка соскользнула с его плеча, но он поймал ее за ствол, увидел оконный проем и отчаянно выбросил вперед левую руку. Зацепившись, он перекинул ногу через край, понимая, что является отличной целью для французских мушкетов. Но времени на раздумья не было, кто-то уже бежал к нему с поднятым банником, и Шарп ударил прикладом. Мысль оказалась удачной: окованный медью приклад попал французу в темя, тот свалился, а Шарп, сверзившись из окна, уже был на ногах, его огромный палаш покинул ножны, и потеха началась.

Пушкарям здорово досталось от семиствольного ружья: пули срикошетили от каменной кладки. Шарп видел тела, лежавшие под огромным стальным стволом, который он опознал как осадное орудие. Но были и выжившие, и они спешили к нему. Он отмахнулся мечом, заставив их отступить, и резко рубанул, почувствовав дрожь, когда раскроил чей-то череп. Заорав на них, чтобы напугать, он поскользнулся в луже свежей крови, выдернул лезвие и снова замахнулся. Французы отступили. Их было шестеро на одного, но они были артиллеристами, которые лучше умели убивать на расстоянии, чем гладя в лицо врагу, в исступлении потрясающему обнаженным палашом. Покончив с ними, Шарп снова повернулся к окну и обнаружил в нем руку, отчаянно цепляющуюся за край. Он ухватился за запястье и втянул в орудийную камеру коннахсткого рейнджера с горящими глазами. Шарп прокричал ему: «Помоги остальным! Перевязь им скинь!»

Мушкетная пуля чуть не задела его, звякнув о ствол пушки, и Шарп, развернувшись, увидел знакомые мундиры французских пехотинцев, сбегающих по каменным ступеням, чтобы отбить орудие. Он шагнул к ним, переполненный яростью боя, и в голове его вертелась шальная мысль: вот бы только тот злобный ублюдок, клерк из Уайтхолла, мог его сейчас видеть! Может, тогда в Уайтхолле осознали бы, чем занимаются солдаты! Но развивать мысль было некогда: пехотинцы уже заполнили узкий проход вдоль ствола. Он прыгнул вперед, вопя изо всех сил, чтобы заставить их отступить, но понимал, что их куда больше.