Рота - [25]
Феофанов сидел, привалившись к колесу «таблетки» «Короткий тупорылый „уазик“-вагончик.». Он кутался в синее солдатское одеяло, из-под которого виднелась разорванная окровавленная майка. Его трясло, а когда затих шум вертолетов, стало слышно, что парень рыдает во весь голос. Самохвалов молча погладил раненого по голове, вздохнул и пошел прочь. Прапорщик Марченко накинул на Феофанова свой необъятный бушлат и попытался успокоить парня:
– Ну-ну… Щас. Мы тебя в нашу санчасть… Не хуже госпиталя. Только баб нет… Еще мазью смажем, перебинтуем начисто…
Феофанов продолжал плакать, и прапор заговорщицки подмигнул ему:
– Сто грамм примешь? Тебе и не надо в госпиталь…
Феофанов кивнул, но заревел почему-то еще громче. Отчаявшись, Марченко пнул пулеметчика сапогом под коленку, потом под другую:
– Видишь, ноги – целы! И руки, блядь, на месте! Для пущей убедительности прапор еще сунул Феофанову под нос здоровенный кулачище:
– А это видишь?!
– Да-а, – сказал Феофанов, догадливо перемогая свою истерику. Марченко кивнул и перевел взгляд на завернутые в плащ-палатки тела.
– А пацаны вот уже ни хера не увидят…
…Вечернее построение проходило уже в темноте, как только в роту примчался полковник Примаков. Голос Самохвалова срывался на февральском ветру:
– …Головные уборы снять! Вечная память десантникам разведвзвода, павшим смертью храбрых при выполнении боевого задания. Младший сержант Крестовский Виктор Павлович. Ефрейтор Петров Александр Петрович. Рядовой Кныш Юрий Евгеньевич. Рядовой Сухоручко Виталий Иванович…
(Сухоручко умер от ранений уже на «бугорке». Марченко еще говорил, что это ранение, в принципе, не было смертельным, просто «сердце шока не приняло».)
– …Головные уборы надеть!…
Погибших поминали ночью – кто как. Бойцы в основном, конечно, «всухую». Но у некоторых были заначки. Маугли, Веселый и Ара отправились к разведчикам с половиной фляжки водки. Веселый, Грызун и погибший Крестовский корешились, так как были «земами» – все трое из Питера. На всех водки хватило, буквально чтобы чуть лизнуть. Выпили молча. Потом, закурив, Маугли сказал:
– Да… У Вити классный дембельский альбом был. Аккуратный такой. Маленький, но все – чики-чики…
Через паузу Кузьмин помянул Кныша:
– Кнышка, кабы жив был – опять бы пошел на покойников смотреть. Он говорил – волю закаляет.
Помолчали еще, потом шмыгнул носом Грызун:
– А Петров мне говорил, что у него деваха «залетела». Когда он в отпуск ездил. Еще советовался, типа, может, написать, чтоб оставила? Я отсоветовал…
– А Сухоручко все сеструхе своей писал. Ага. Она близняшка его. Он еще прикалывался, что такой приказ вроде есть в Министерстве обороны – чтобы во время срочной службы близнецов не разлучать. Так он говорил, что сеструха евоная тут бы шороху навела…
– Ладно, пацаны… Хорош, а то… А им-то теперь все уже по барабану…
…Офицеры, прапорщики и несколько контрактников постарше собрались в завьяловской палатке. У Мити – потому что все погибшие были из его взвода. Не было только Самохвалова и Числова. Импровизированный – из ящиков – стол накрыли «трофейной» ковровой дорожкой. В центре в четырех небольших кучках – личные вещи погибших: групповые фотографии, крестики, игрушка «Тетрис», разбитые часы, зажигалки, письма, смятая фляга, какая-то непонятная фигурка из кости. И только в одной кучке – медаль «За боевые заслуги» и удостоверение к ней. Это была медаль снайпера Крестовского. На остальных «наградные» не писали. Вокруг этих нехитрых пожитков стояли колпачки от мин с налитым в них спиртом. Их пока никто в руки не брал. Все сидели молча, в основном глядя в раскисший земляной пол. Завьялов в который раз уже сказал:
– Самосвал сейчас будет. Они с Примаковым долаются… Щас уже…
Тут как раз и зашли Примаков с Самохваловым. Все молча встали, разобрали колпачки от мин. Примаков, как старший по званию, вздохнул тяжело:
– Ну что, помянем?
Молча выпили, не чокаясь и не закусывая. Завьялов кивнул на кучку с медалью:
– Крестовский должен был к 8 марта уехать… Из пайков подарки собирал…
Повисла пауза, которую нарушил Панкевич:
– Он еще спирт сухой выменивал: рыбак…
Пока расплескивали по второй, Примаков тяжело сопел, сердито глядя на Рыдлевку, но сказал лишь снова о погибших:
– Вечная им память. Умерли как герои…
Пока закусывали, Примаков вдруг обвел еще раз всех глазами и нахмурился:
– А где Числов?
Все как-то начали отводить глаза, лишь Самохвалов ответил:
– Он… у себя, товарищ полковник.
– Поня-ятно, – протянул Примаков и снова сердито посмотрел на Рыдлевку. Ротный этот взгляд перехватил и через несколько минут наклонился к Панкевичу и тихонько сказал:
– Сейчас по третьей выпьем и… давай… уебывай… не мозоль ты ему глаза…
Полковник эти слова услышал и ротного остановил:
– Погоди… Пусть Числова позовет…
Панкевич вспыхнул, молча встал и, не дожидаясь третьей рюмки, выскочил из палатки.
…Числова он обнаружил лежащим на кровати в обмундировании, но без ботинок. У изголовья на полу стояли бутылка, уже полупустая, и открытая банка тушенки. Негромко хрипел раздолбанный магнитофон – в песне были слова: «За все прости себя».
Капитан тяжело оторвал голову от подушки и трезвыми, но мутными от полопавшихся в белках сосудов глазами посмотрел на старлея:
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист» повествует о судьбе Андрея Обнорского, переводчика, прослужившего с перерывами в Южном Йемене и Ливии с 1985 по 1991 годы. Возвратясь на Родину, Обнорский стал работать в молодежной газете Санкт-Петербурга, вести криминальную хронику. Именно ему передал досье на Антибиотика погибший Сергей Челищев. Образ Обнорского — автобиографичен.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат» — первая книга этого цикла. Все персонажи — вымышлены, но атмосфера и настроение тех лет переданы достаточно точно. Описаны реальные комбинации и способы «делания» денег в тот период.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат-2» продолжает рассказ о судьбах Сергея Челищева и Олега Званцева с того самого момента, на котором закончился роман «Адвокат».
«Бандитский Петербург-98» – это цикл очерков, посвященных природе российского бандитизма в его становлении и развитии, написанных живо и увлекательно, включающих как экскурсы в историю, так и интервью с современными «криминальными персонажами». А. Константинов демонстрирует глубокое знание материала, но движет им не просто холодный интерес исследователя. Автор озабочен создавшейся в нашем обществе ненормальной ситуацией и пытается вместе с читателем найти способы выхода из нее.В отличие от обычной преступности, противодействующей государственным институтам общества, организованная преступность, наступая на общество, использует эти институты в своих целях.Аулов Н.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист-2» продолжает рассказ о судьбе Андрея Обнорского. Обнорский, журналист криминального отдела Санкт-Петербургской молодежной газеты, впутывается в историю с кражей картины «Эгина» из одной частной коллекции. Исследуя обстоятельства дела, Обнорский сталкивается с вором в законе Антибиотиком, о котором до сих пор был только наслышан.
«Адвокат», «Журналист», «Сочинитель»… Эта блестящая трилогия Андрея Константинова рассказывает историю петербургского криминального журналиста. Новая совместная работа Андрея Константинова и Александра Новикова — роман «Арестант» — рассказывает о дальнейшей судьбе главного героя Андрея Обнорского. Популярность трилогии оказалась столь велика, что известный режиссер Владимир Бортко снял по ней многосерийный телефильм «Бандитский Петербург», где заняты звезды российского театра и кино: Обнорский — АлександрДомогаров, Барон — Кирилл Лавров, Вощанов — Андрей Толубеев, Гурген — Армен Джигарханян, Кудасов — Евгений Сидихин.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
В Сан-Франциско один за другим погибают два известных бизнесмена. В обоих случаях почерк убийцы одинаков: жертвы усыплены снотворным и задушены голыми руками. У обоих на кистях рук оставлена надпись по-латыни: «Опоздание недопустимо». Подключившийся к расследованию детектив из России Олег Потемкин устанавливает, что погибшие любили живопись и в разное время заказывали свои портреты у одного и того же художника. Не здесь ли кроется разгадка преступления? Или все дело в латинской надписи, на поверку оказавшейся девизом элитной воинской части, воевавшей в Ираке? У ее ветеранов особый взгляд на искусство и… очень сильные руки.
Хозяева художественного салона Ирина и Рубен Левицкие больше ценят не сами картины, а доход от их реализации. И не церемонятся в способах обогащения. Легко могут подставить коллег, продав им подделку, за взятку организовать обыск у конкурентов или «заказать» особо несговорчивых. Доказать причастность Левицких к покушению на известного коллекционера поручено следователю Платову. Но это не просто даже при наличии улик. На стороне обвиняемых такая серьезная сила, бороться с которой может или ненормальный, или слишком уверенный в себе человек.
Рассказ Охота на Тигра погружает в окопы Великой Отечественной Войны давая почувствовать всю тяжесть быта и накал сражения отряда бронебойщиков. Популярность книг и фильмов о войне доказал факт успеха "«28 Панфиловцев» и то что книги о мужестве предков были и будут интересны читателям всех возрастов. Книга посвящена Павлу Ивановичу Шпетному – подбившему из противотанкового ружья 6 танков.
В книгу Леонида Влодавца — широко известного автора детективного жанра вошли два остросюжетных криминально-психологических романа. В первом романе рассказывается о невероятных событиях, произошедших с главным героем Лехой Коровиным, попадающим в непредсказуемые ситуации. Череда преступлений, вольно или невольно связанных с героем второго романа, необычная динамика происходящего — все это заставит читателей дочитать эту книгу до конца.