Ростов-папа. История преступности Юга России - [16]

Это нашло отражение и в «шпанском» фольклоре, создав массу прозаических, поэтических и музыкальных произведений, упоминающих обоих «супругов»:

Прибыла в Одессу банда из Ростова,

В банде были урки, шулера.

Банда занималась темными делами,

А за ней следили мусора.

Обе криминальные столицы империи по плотности «мазурского» населения на тысячу жителей оставили далеко позади более крупные города: Санкт-Петербург, Москву, Варшаву, Ригу, Киев, Тифлис, Лодзь, Харьков. Конечно же, и в этих, и в иных городах России своего разномастного жулья всегда хватало. Были и свои звезды, и легендарные профи, и буйные душегубы-отморозки, и известные на всю страну целые бандитские районы, но вот Одесса и Ростов всегда брали и числом, и умением.

Впрочем, прогрессивные умы того времени находили в этом и рациональное объяснение.

«Город Ростов, — писал журнал «Современник» в 1863 году, — очень цивилизованный город… что в городе Ростове мостовые очень дурные, что в городе Ростове спуски к реке такого рода, что едущий легко может сломить себе шею, что почтенные жители Ростова ходят по городу в потемках, стукаясь лбами, что, по словам описателя Екатеринославской губернии, г. В. Павловича, в городе Ростове прекращаются все сообщения, и базары пустеют, когда пойдут дожди и грязь покроет все пространство улиц и площадей, — то это не составляет еще никакого возражения против цивилизованности Ростова. Во всей России цивилизация шла таким путем, что люди цивилизующиеся начинали пить сначала шампанское, волочиться за актрисами, жуировать, заниматься чувствительной и самовосхитительной литературой, и потом уже, по истечении многих десятков лет, и то не всегда, переходили к заботам об общественных удобствах и вообще к делам серьезным. Не может же и Ростов, как сын общей нашей матери земли русской, идти каким-нибудь другим путем цивилизации, а не тем, которым шла и идет она всегда».

Младенчество папы

В ореоле своих мифов и легенд Ростов — вообще город-парадокс, возникший вопреки исторической и экономической логике и вопреки всему превратившийся в легендарный мегаполис. Хотя шансов на это у него практически не было.

Даже учреждение здесь крепости святого Димитрия Ростовского — «прихожей» Ростова-на-Дону — было мерой вынужденной. Первоначально крепость двойного назначения (защищать южные рубежи от набегов степняков и, что еще более важно, присматривать за непредсказуемым казачеством) имени святой Анны была построена гораздо выше по течению Дона, всего в двух верстах от смутного Черкасска. Шуваловской гаубице-единорогу было раз плюнуть накрыть казаков картечью. По-хорошему, там бы городу и возникнуть, да в половодье крепость заливало по самые бойницы. Пришлось ее переносить ниже по течению, к петровскому источнику Богатый Колодезь, вместе с потенциальным поселением для обслуживания нужд уже новой крепости.

Да и вечный двигатель экономики — торговлю — тоже не стоит определять в «родители» Ростову-папе.

Историческими центрами притяжения торговли в этом регионе были античный Танаис, ордынский Азак (Азов), генуэзская Тана, казачий Черкасск, петровский Таганрог — все мимо родимого Левбердона.

Граница с Турцией изменялась после каждой войны, но лишь в первой половине XVIII века она была утверждена у слияния Дона и Темерника, где ежегодно устраивались торжища между турками, татарами, русскими, казаками, персами, ногайцами, черкесами и пр. А дабы не шло царево мыто мимо казны, здесь же в 1749 году возникла Темерницкая таможня.

Но для градостроительного XVIII века она отнюдь не гарантировала оседлого поселения — таких таможен в пограничной степи было множество. Тем более что уже в 1776 году таможню перевели в Таганрог, где, собственно, и кипела торговля, оставив на 60 лет будущий «город-папу» прозябать в провинциальной глуши.

Именно у родины писателя Антона Чехова первоначально было куда больше шансов стать «папой», чем у Ростова. Приморский город Таганрог — клон Одессы на Азовском побережье, несостоявшаяся столица России, разбитая мечта Петра Великого. Та же греко-итало-тюрко-суржико-русская вербальная смесь для славянского уха. Та же нуворишская слабость к искусствам и показной роскоши. Тот же локомотив развития в виде мощной судоходной торговли во главе с греческими негоциантами, в начале XIX века составлявшими реальную конкуренцию Одессе. До такой степени, что разноязыкое хаджибейское купечество в один голос умоляло губернатора Новороссии Людовика-Александра-Андрэ Ланжерона (само собой, одессита) сделать Азовское море внутренним, лишив его порты связи с внешним рынком. Генерал-губернатор Одессы герцог Эммануил Ришелье подал правительству докладную записку с ходатайством закрыть Азовское море для иностранцев, а крайний порт внешней торговли перенести в Феодосию.

Однако южнороссийское купечество показало, что и оно может кой-чего «отслюнявить» Северной Пальмире. Через порты Приазовья шли в Европу товары с Урала, Поволжья и из Великороссии — до украинских портов по вечному бездорожью везти их было слишком накладно.

В обеих просьбах русско-французским одесситам было отказано. Таганрог выстоял, продолжая угрожать хаджибейской монополии.