Ростов-папа - [40]

– Пошёл на..! – вяло протянул Сучков и повернулся на бок.

– Вот нахал! Сотрудников уголовного розыска по матери посылает! – восхитился Пётр и рывком стащил официанта на пол.

Теперь тот проснулся и обвёл нас удивлённым взором.

– Вы кто такие?

– А что – не узнаёшь? – Пётр опустился на его койку. – Кореша твои лепшие, вчера познакомились.

– Мы что – вместе пили? – Сучков поискал взглядом бутылку и, не найдя, попросил:

– Мужики, пивка на опохмел не найдётся?

– Всё найдётся, но только потом. Сначала дела, – Пётр поставил себе на колени саквояж. – Как барахлишко делить будем?

– Не твоё, не замай! – кинулся к портфельчику Сучков, но, получив по рукам, вяло осел на пол.

– Не моё, говоришь, – хмыкнул Пётр. – А чьё тогда?

– Тебе то что?! Ну моё! – с вызовом ответил Сучков.

– Прекрасно, так и запишем: гражданин Сучков признался в том, что найденные во время обыска вещи принадлежат ему, – засмеялся напарник. – И пистолетик приобщим. Он ведь тоже твой?

– Мой, – важно кивнул официант, до конца не понимая происходящее.

– Раз так – собирайся. С нами поедешь.

– Это куда ещё?

– В уголовный розыск. Там тебе, красивому, самое место.

Сучков сразу протрезвел, стал серьёзным.

– Слышь, начальник, а может того – договоримся? Вы забирайте себе цацки, а я исчезаю из города навсегда… Ну как?

– Да ни как, – сказал как отрезал Пётр. – А будешь ещё раз такое предлагать, пристрелим тебя как собаку и весь сказ. Собирайся.

Упаковав Сучкова, мы поехали назад в угро. Всю дорогу он сидел молча, не подымая глаз, а потом неожиданно заснул.

– Кажись, сегодня допрашивать его уже не придётся, – вздохнул Паша.

– Посадим в холодную, до утра протрезвеет, – сказал Пётр. – А цацки покажем мадам Филькенштейн. Глядишь, опознает…

– Сдаётся мне – не он это был. Во всяком случае, деньги из сейфа редакции точно брал не он, – произнёс я.

– Такие же мысли, – признался Пётр. – Тем более денег мы при обыске не нашли, только барахлишко. Но проверить нужно.

– Святое дело! – согласился я.

Сдав Сучкова в арестантскую (он так и не проснулся, пришлось его тащить вдвоём, взяв под руки), пошли докладываться Художникову.

Выслушав нас, он благосклонно кивнул:

– Хорошо поработали. Даже если в этих преступлениях он не замешан, всё равно рыльце у него в пушку. Надо бы отправить запросы в другие города, тем более и особая примета имеется – татуировка.

– Сделаем, – ответил Пётр. – Сегодня же этим займусь.

– Правильно, нечего время тянуть. Да, я сегодня в больнице был – Лёва всем передаёт привет. Я велел к палате приставить часового, а то – не ровён час, снова бандиты нагрянут.

В коридоре послышался какой-то топот и странный шум, Художников поморщился:

– Товарищ Быстров, посмотрите, пожалуйста, что там происходит.

Я направился к двери, приоткрыл её и сразу отпрянул назад: по коридору быстро шагали вооружённые люди в полувоенной форме, один из них при виде меня вскинул револьвер.

– На нас напали! – закричал я, захлопывая двери.

В коридоре затрещали выстрелы, послышался чей-то крик.

Мы кинулись к дверям и стали придвигать к ним мебель: столы, шкафы, стулья, правда, было ясно, что долго эта конструкция не продержится.

Двери загремели под ударами винтовочных прикладов.

– А ну, комса, сдавайся! – придурковато заорал кто-то с той стороны.

Художников открыл сейф и стал раздавать нам автоматические пистолеты. Заполучив тридцати двух зарядный «парабеллум», я стал прикидывать наши шансы на оборону: в коридоре было человек десять, не меньше – вроде не так уж и страшно, однако интуиция подсказывала, что это далеко не вся банда.

Пригнувшись, метнулся к окну: так и есть, внизу стояло с полудюжину подвод, на каждой сидело по двое-трое бандитов, то есть ещё около полутора десятка противников. В здании наверняка их не меньше.

Понимая, что никто не собирается открывать двери, по ним открыли огонь, превратив в решето. Только наша баррикада не позволяла неприятелю ворваться в кабинет.

Потом кто-то в коридоре догадался метнуть гранату, бахнул громкий взрыв, двери вынесло вместе с петлями и бандиты как тараканы полезли в проём.

«Парабеллумы» застрочили как швейные машинки, кося врага. Сразу несколько тел обессилено повисло на баррикаде.

Рядом со мной приземлилась граната, похолодев от мысли, что в любую секунду она рванёт и разнесёт тут всё в куски, я рефлекторно подхватил её и выкинул обратно. В коридоре громыхнуло так, что даже у нас посыпалась пыль с потолка.

Лучшая защита – это нападение, никто не учил этих ребят из угро грамотным действиям двойками или тройками, однако у каждого за спиной был опыт войны и схваток с бандитами, поэтому мы неожиданно для себя превратились в единый механизм уничтожения.

В кабинете нас ждала неминуемая смерть, пришлось идти в контратаку.

Четыре автоматических пистолета громили врага не хуже пулемётов. Через несколько секунд из десяти нападавших на нас не уцелел ни один: кругом была только кровь и трупы.

Мы тщательно зачищали все кабинеты на этаже, к сожалению, находили в некоторых из них наших мёртвых ребят или посетителей – бандиты убивали всех без разбора.

В соседнем, прямо под столом, нашли дрожавшую от страха машинистку Варю. При виде нас девушка не выдержала и разрыдалась, ткнувшись носом в грудь Петра.