Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - [324]

Выразительность поддерживали мимика и актерская жестикуляция. Глаза Ключевского то вытягивались в узкие щелочки, то зажмуривались, то «на краткий миг сверкали на аудиторию черным огнем, довершая своим одухотворенным блеском силу обаяния этого лица».

Все это, конечно, было связано с содержанием лекций. Ключевский предупреждал студентов, что будет читать «со всею страстностью публициста», поскольку это жизнь, которая затронула его. Весь ход русской истории представал перед слушателями Ключевского таким, что основными задачами современной эпохи оказывалось «уравнение сословий перед законом и введение их в совместную государственную деятельность». Вот как представлял Ключевский «основные вопросы времени» в 1880-х годах: «Социально-политический, состоявший в установлении новых отношений между общественными классами, в устройстве общества и управления с участием общества; к ним – вопрос кодификационный, состоявший в упорядочении нового законодательства, вопрос педагогический, состоявший в руководстве, направлении и воспитании умов, и, наконец, вопрос финансовый, состоявший в новом устройстве государственного хозяйства».

За четверть века, прошедшую от начала чтения курса, изменилось немногое. Вот как заканчивается «Краткое пособие по русской истории» Ключевского 1906 года: «В непрерывном взаимодействии правительственной власти и народного представительства, крепнущего в борьбе с ее преобладанием, и заключается залог будущего развития государства и усвоения правительством культурных начал конституционной монархии».

Было у Ключевского и свое представление о грядущем России. В не опубликованной при жизни «Истории сословий» Ключевский предложил свою картину будущего. По его мнению, политическая история России – это история постепенного исчезновения сословных различий. «Может быть, – пишет он, – и капитал утратит свой политический вес, уступив свое место другой силе, например, науке, знанию; по крайней мере, о возможности управлять обществом посредством этой силы давно мечтали многие, мечтают и теперь. В государственном механизме, который будет приводиться в движение этой силой, также не будет ни равенства, ни сословий; их место займут ученые степени». Будущее государство тогда «будет разделено на учеников и учителей и с подразделением последних на старших и младших». Капитал перестанет быть движущей силой общества и будет заменен авторитетом знания.

За три десятилетия преподавательской работы Ключевский передал свои воззрения множеству будущих знаменитостей России. Вместе с Ключевским рассуждали о значении русской истории такие его студенты, как будущий лидер октябристов Александр Гучков, будущий лидер кадетов Павел Милюков, будущий большевик и монополист исторической науки СССР Михаил Покровский… В Училище живописи, ваяния и зодчества Ключевский вдохновлял своими лекциями А. Васнецова и В. Серова, несколько позже там его слушал молодой Б. Пастернак.

Слава Ключевского-лектора достигла самых верхов. В 1893 году к Ключевскому обратилась царская семья: его пригласили как наставника великого князя Георгия Александровича, сына Александра III (и некоторое время наследника Николая II, до рождения у того сына Алексея). Ключевскому предстояло прочитать ему свой курс всеобщей истории.

Это преподавание, заставившее Ключевского на год оставить чтение всех остальных курсов истории (пришлось ехать на Кавка3), и речь, произнесенная в 1894 году в память почившего царя Александра III, вызвали негодование левого студенчества, ранее считавшего Ключевского «своим». Ключевского обвиняли в нарушении интеллигентской этики. Впервые на его лекции раздавались свист, крики «Долой с кафедры!» и «Лукавый царедворец», правда, тут же заглушаемые аплодисментами и криками «Браво!».

Выступление против Ключевского подняло новую волну студенческих беспорядков: начальство арестовало зачинщиков. В московском обществе поползли слухи: «Попович по происхождению… человек даровитый и талантливый, но хитрый, неискренний и, что называется, „себе науме“ – он метит в Победоносцевы…»

Ключевский очень тяжело переживал эти события: он никуда не метил. Он искренне жалел пострадавших студентов и был среди профессоров, подписавших петицию в защиту наказанных за очередные беспорядки. И именно в 1894 году в ответ на печально знаменитую речь Николая о «бессмысленных мечтаниях» интеллигенции о народном представительстве он произнес фразу, ставшую пророческой: «Николай будет последним царем. Если у него родится сын, он царствовать не будет». Это пророчество проистекало из всего опыта понимания Ключевским русской истории, ход которой доказывал ему необходимость взаимодействия правительственной власти и народного представительства. А новый царь публично декларировал свое намерение остановить поток истории.

И речь в память Александра-миротворца, и пророчество о Николае, и вовлеченность в историю со студенческими волнениями – все затягивало Ключевского в водоворот политических событий сильнее, чем он сам того желал. Тем более что и до этого (в начале 1890-х годов) он предчувствовал и предсказывал и скорую мировую войну («воевать будут не армии, а учебники химии и лаборатории, а армии будут нужны, чтобы было кого убивать по законам химии снарядами лабораторий»), и русскую революцию…