Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - [266]

Как удавалось Арсеньеву, не изменяя своим принципам, обсуждать на страницах журнала злободневные темы, не подвергая себя и журнал репрессиям со стороны власти? В.М. Гессен объяснял это тем, что критика публициста, как правило, имела «имманентный характер»: «Арсеньев критикует явление с точки зрения тех самых принципов, которые лежат в его основе. Он стремится, например, доказать, что дореформенное законодательство о печати или реакция в области самоуправления отнюдь не являются следствием существующего в России государственного строя, что свобода печати или независимость самоуправления совместимы с режимом абсолютизма». Признавая право сомневаться в объективности подобных утверждений, Гессен утверждал, что в условиях русской действительности 1880-1890-х годов только такая критика была возможной и плодотворной: она освобождала Арсеньева от необходимости по поводу каждого явления в отдельности «восходить к первопричине зла», открывала перед ним широкую возможность всестороннего рассмотрения и оценки явлений политической и социальной действительности.

Наряду с общероссийской трибуной в лице «Вестника Европы» и других периодических изданий, Арсеньев использовал для распространения дорогих ему взглядов и сплочения единомышленников объединения деятелей местного самоуправления, а также целый ряд других возможностей. Активный участник судебной реформы 1864 года (а впоследствии – защитник ее устоев), он являлся членом Юридического общества при Петербургском университете со времени его основания (1877), оставив след в его истории как председатель гражданского и административного отделений, затем – как помощник председателя Общества (1895–1897), почетный член (с января 1900 года) и председатель Общества (1907–1909).

С 1867 года Арсеньев состоял в комитете (в 1889–1891 годах – был его председателем) Литературного фонда России, способствовал созданию Кассы взаимопомощи литераторов и ученых. Признанный авторитет среди коллег, он был избран на съезде писателей (1908) членом «суда чести». Огромная эрудиция, просветительский талант Арсеньева в значительной мере обеспечили блестящий успех энциклопедических изданий, в которых он принимал участие и которые до сих пор сохраняют свою ценность. Так, с июня 1891 года (по приглашению И.А. Ефрона) он был редактором гуманитарного отдела только что основанного тогда «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона»; разделяя обязанности с И.Д. Андреевским, а после его смерти (осень 1891 года) – с Ф.Ф. Петрушевским, Арсеньев в 1907 году довел это издание до конца. В 1911–1916 годах он – главный редактор «Нового энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона». Его статьи: «Адвокатура», «Земство в политическом отношении», «Оппозиция» – были опубликованы также в «Политической энциклопедии», вышедшей в 1906–1907 годах под редакцией Л.З. Слонимского, давнего соратника Арсеньева по «Вестнику Европы».

В 1900–1906 годах К.К. Арсеньев – вице-президент, почетный член, председатель Вольного экономического общества, которое уже к середине 1890-х годов превратилось, по мнению Петербургского охранного отделения, «в зловредное гнездо крамолы и оппозиции, в парламент, обсуждающий… всегда при громадном стечении публики, решительно все вопросы нашей внутренней государственной жизни». Ничто не могло заставить Арсеньева промолчать в случаях несправедливости, торжества «права силы». Он всегда был в первых рядах общественности, осуждавшей неправедные действия властей. Так, вместе с Д.В. Стасовым, Н.П. Карабчевским, В.Н. Герардом и др. подписал заявление 95 лиц на имя министра внутренних дел Д.С. Сипягина с протестом против разгона и избиения студенческой демонстрации в Петербурге 4 марта 1901 года.

Еще осенью 1874 года Арсеньев организовал у себя на квартире частные собрания («шекспировские беседы»), где обсуждались вопросы политэкономии, философии, литературы, события в России и за рубежом. Участники «вечеров», продолжавшихся и в начале XX века (только в период 1887–1898 годов состоялось более ста собраний кружка), – сослуживцы и знакомые Арсеньева, члены редакции «Вестника Европы», юристы, преподаватели столичных вузов, представители творческой интеллигенции, государственные и общественные деятели. По воспоминаниям О.В. Синакевич, педагога, в 1890-х годах студентки Высших женских (Бестужевских) курсов, на журфиксах у Арсеньева «много собиралось и молодежи, с интересом и уважением прислушивавшейся к высказываниям именитых стариков». В ее памяти запечатлелось «общее впечатление от уютных и таких содержательных вечеров в обширной, тонущей в полумраке арсеньевской гостиной»: «Вот все собравшиеся разместились на диванах, в креслах, и на стульях – вдоль стен, у столов, и посреди комнаты – все лицом к столику, за которым уже расположился докладчик. Воцаряется тишина – и чтение начинается. Две или три настольные керосиновые лампы, затененные абажурами, в разных концах комнаты освещают… ближайшие предметы и группы сидящих вкруг них людей. <…> В перерыв лакей в белых нитяных перчатках обносит гостей чаем, а на столах и столиках появляются сахарницы и сухарницы с печеньем. Приступают к обсуждению доклада. И тут начинается самое интересное: сдержанно, но умно и убедительно высказывается К.К. Арсеньев, доброжелательно и остроумно говорит А.Ф. Кони, горячится Боборыкин, возникают оживленные прения, в которые постепенно вступают все новые оппоненты. Иногда почтительно просит слова кто-нибудь из представителей молодежи, толпящейся у входа; студенты здесь не спорят и ничего не утверждают, они делятся своими сомнениями и недоумениями, они просят разъяснений у старшего поколения, они спрашивают, им отвечают».