Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - [238]

Дальнейшее образование Николай Андреевич получил в одном из лучших московских пансионов Эннеса, который окончил в 1850 году вместе со своим другом С.П. Боткиным. Оба они поступили на медицинский факультет Московского университета, закончив который в 1855 году Белоголовый уехал в Иркутск, где одновременно работал окружным, городовым и ветеринарным врачом. Иркутский округ был огромный – больше, чем многие европейские государства. Приходилось зимой, проехав несколько сот верст, жить в какой-нибудь захолустной деревне, принимая больных или поджидая, пока оттает труп, подлежащий вскрытию. А в это время в городе накапливались другие дела. Обременяло и составление по трем должностям текущих отчетов.

Через три года Белоголовый вновь едет в Москву, где практикуется, совершенствуется в знаниях, готовит докторскую диссертацию. В России в то время назревали серьезные реформы. Николай Андреевич внимательно следит за надвигающимися событиями и оценивает правительственные меры предосторожности. Из Москвы он писал своим родным в Иркутск: «Стягивают войска, солдатам обеих столиц уже розданы на всякий случай патроны, а полиции – револьверы. Гм! Что-то дико и странно!» Возмущен Белоголовый и политикой правительства в области просвещения, тем, что началось наступление на университеты, в которых власти увидели «зерно революции». Несколько сотен студентов были заключены в Петропавловскую крепость и Кронштадт. «Шпионы и палачи, – писал

Николай Андреевич, – вот свита, с которой вступает монархия наша во второе тысячелетие. Фу, мерзость, вонь, гниль!»

Так у честного, образованного, интеллигентного человека вырабатывалось критическое отношение к самодержавному государственному строю. Конец 1850-х – начало 1860-х годов было, вероятно, тем периодом, когда окончательно сформировались либеральные принципы Белоголового – идея ограничения царизма конституцией становилась главной в его раздумьях.

В 1862 году, после блестящей защиты докторской диссертации, Белоголовый возвращается в Иркутск на должность старшего городового врача. Его талант и известность позволили активизировать медицинскую службу в городе. Основанное им медицинское общество вобрало всех местных врачей для обсуждения новых научных и практических идей, появляющихся в литературе. Авторитет Белоголового, искусного врача, ученого, симпатичного и гуманного человека, рос день ото дня. Когда в 1864 году Николай Андреевич заболел тифом, то у постели больного безотлучно дежурили врачи. По выздоровлении друзья Белоголового устроили напротив его дома, расположенного на Большой улице, обед для всего медицинского персонала. Дело было зимой, но, по воспоминаниям очевидца, «все с бокалами в руках и без шапок переходили Большую улицу и поздравляли больного с выздоровлением. Это было торжество науки и дружбы».

Через несколько лет Белоголовый по совету С.П. Боткина перебирается в Петербург, где он прожил до 1881 года, ежегодно выезжая на отдых за границу. В столице Николай Андреевич занял одно из первых мест в медицинском мире, уступая, возможно, лишь С.П. Боткину. Проницательный диагност с первых же месяцев практики имел в Петербурге большой успех, приобрел обширный круг пациентов, всецело доверяющих ему. «Богатый и бедный, знатный и простолюдин шел к нему с любовью и доверием, зная заранее, что никакие инквизиторские расспросы, никакой торг о гонораре не ждет его у порога медицинской знаменитости», – писал современник Белоголового.

Николай Андреевич становится лечащим врачом и другом руководителей «Отечественных записок» – Н.Е. Салтыкова-Щедрина и Н.А. Некрасова; его пациентами были также И.А. Гончаров, А.Н. Плещеев, В.М. Гаршин, Я.П. Полонский. Не только медицинские обстоятельства связывали именитого терапевта с этими людьми – во многом совпадали их воззрения на общественную жизнь, культуру, просвещение. В начале 1880-х годов Белоголовый неоднократно навещал тяжелобольного И.С. Тургенева в Париже и Буживале, консультировал лечащих врачей, помогал установлению диагноза.

С детских лет Николай Белоголовый увлекся декабристами, буквально влюбился в А.В. Поджио, и с тех пор на протяжении всей жизни (Поджио умер в 1873 году) эти два человека не теряли друг друга, стали преданными друзьями, встречались в России и за границей, обменивались подробными доверительными письмами. Белоголовый ценил Поджио не только как порядочного, честного, умного человека, но и как мыслителя, взгляды которого были весьма близки либеральным настроениям самого Николая Андреевича.

С М.Е. Салтыковым-Щедриным Белоголового связывала многолетняя дружба. Они познакомились в 1875 году – как врач и пациент. Дальнейшему сближению способствовало то, что оба были убежденными врагами деспотизма, много размышляли над переустройством российской действительности. Правда, Салтыков-Щедрин больше предпочитал говорить о своем здоровье, чем о делах политических. Он с иронией замечал: «Все доктора со мной беседуют больше о вольномыслии, нежели о моей болезни».

Были добрыми знакомыми, а потом и друзьями Белоголовый и П.Л. Лавров – несмотря на большие политические расхождения (один был либералом, другой – революционером-народником). Жена Белоголового, Софья Петровна, переписывала рукописи Лаврова, предназначенные для русских журналов; сам же Николай Андреевич стал тайным посредником между редакцией «Отечественных записок» и Лавровым, чье имя было запрещено в России. Активизация террористической деятельности народовольцев, взрыв С. Халтурина в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года – все это ставило перед мыслящими людьми вопрос о целесообразности и цене насилия. В октябре 1880 года Белоголовый писал Лаврову: «Ваша жизнь, без сомнения, пошла теперь полнее, потому что социалистическое движение за последние месяцы сильно оживилось, партии становятся в угрожающее положение и взрыв почти неизбежен: за кем останется победа? Готов пари держать, что не за вами; даже кратковременный ваш успех только больше сплотит против вас консервативные силы и сделает еще тяжелее гнет последующей реакции». Многочисленные письма Белоголового к Лаврову свидетельствуют и о большом обоюдном интересе к деятельности графа М.Т. Лорис-Меликова – приведет ли она к конституции?