Российский колокол, 2016 № 1 - [8]

Но любишь ты, как девушка, веселье,

И пусть тебя ничто не омрачит,

Покой и славу золотом венчают

Церквей святые купола,

Волна судов армаду там качает,

Где в Керчь дорога пролегла.

Раны Аджимушкая

Трагических мест на земле немало.

Не обошла война нас стороной.

И ей, злодейке, места не хватало.

Пришла бедой незваной в край родной.

Разрушив город весь до основанья,

Фашисты заняли Аджимушкай.

Не помогли мольба и заклинанья.

И был здесь ад, где был когда-то рай.

На человеческие судьбы, жизни

Валились с неба бомбы словно град.

В воронки превращая степь отчизны.

Земля пылала жутко, дым и смрад —

Таким запомнился отцам посёлок.

И в каждом рве – трагический исход.

Об этом знает здесь любой ребёнок.

И в этих «ямках»[2] лишь трава растёт.

Мне эти рвы напоминают раны.

Незаживающие раны, стон…

Здесь столько раз происходили драмы —

Гражданской и Отечественной войн…

Мы к этим рвам цветы приносим в мае —

К могилам павших – горечи полны:

Мы знаем: это так ничтожно мало

За наши годы жизни без войны.

Преодоление

Мне жизнь сюрпризы преподносит:

То взлёты, то паденье вниз.

Но сердце всё полётов просит.

И это вовсе не каприз —

Души мятежной состоянье.

По мне – лететь бы ввысь орлом,

Преодолеть все расстоянья,

Вершин коснуться чуть крылом.

Над бездной пролететь глубокой,

Не зная страха. Не упасть

В неё и быть там одинокой.

И чтоб не поглотила пасть,

Как жертву, богомерзкой твари.

Но если я и упаду

Туда, где зло и скверна правят,

Я выход всё-таки найду.

Подумаю, как мне подняться

С достоинством и вновь взлететь.

Перед врагом не распластаться,

Невзгоды все преодолеть.

Лезть вверх я буду без сомненья.

Пусть руки все сотрутся в кровь.

Пока во мне живёт терпенье,

Надежда, Вера и Любовь.

Молитва

Прошу, Господь, даруй здоровья,

Не раз ещё мне встретить Новый год,

И положи у изголовья

Сон светлый про мечтательный полёт.

В молитве не ищу я слово —

Оно само бьёт в сердце, как в набат.

В тревоге этой я готова

Спешить туда, где заживо горят.

Молюсь за Славянских детишек,

За всех детей Донбасса бью поклоны:

Не дай им, Боже, больше слышать

Снарядов взрывы и родных погибших стоны.

«Не спится вновь до самого утра…»

Не спится вновь до самого утра,

И Муза ночь со мною коротает,

А ночь ведь и для творчества пора,

И говорит со мной, не улетает.

И вылетают птицей в мир слова,

Молитвенные речи и святые.

К утру слегка кружится голова,

Но не молчат уста, на слог скупые.

Порой я слышу даже звонкий хруст.

Слова святые в шторм людей спасают,

Слова-убийцы сыплются из уст,

Безжалостно, жестоко убивают.

Слова целебные – пью как нектар.

Они и ожерелье ярких строчек.

Порой сжигают судьбы, как пожар.

Слова для рифм таинственный источник.

Слова мои уходят за порог,

И им предела нет для совершенства,

А первым словом было слово «Бог»,

Которое таит в себе блаженство.

Колокольный звон

Исцели меня, звон чудотворный.

Исцели в мрак одетую плоть.

Обещаю, что буду покорной

И унынье смогу побороть.

Звон божественный землю накроет

Всей бескрайней России моей,

Слова колокол силу утроит,

Чтобы мир становился добрей.

Торжествуют звенящие волны,

И былинная вздрогнет земля.

И смиренно кладу я поклоны,

Крест перстами во храме творя.

Ой ты Русь златоглавая наша!

Родники твои так же звенят.

Колоколен твоих – нету краше,

Силы Духа Святого – роднят.

Напоённая хором воскресным,

Плачу я просветлённо, друзья,

Исцелённая звоном чудесным,

Восхищенья ничуть не тая.

Лист осенний

Теряет дерево листву в ненастье,

А ветер раздевает донага.

Печаль – лишь до весны. И будет счастье,

Когда растают зимние снега.

В мерцающей глуби ночного сада

Пред образом сверкающих небес,

Где теплится прохладная лампада

Луны, я трепещу, я лист – не лес.

Я – хрупкий лист осенний, одинокий,

Оставшийся на дереве пустом,

И в непогоду оказался стойкий,

Сражался долго с ливнем, ноябрём.

Но где вы, братья, сёстры, – вопрошаю, —

Куда вас, неразумных, занесло?

Под деревом собака орошает,

Иль вы успели залететь в седло?

Паду ли наземь я и где? Убого

И зябко дом стоит глухонемой,

Где поселилась сирость у порога,

Где нет живой души там, за стеной.

О Господи! Не дай упасть под ноги,

Свободу дай мне высоко взлететь.

Пусть будет нескончаемой дорога,

Чтоб с высоты на землю мог смотреть.

Ночь на Казантипе

Горит закат над Казантипом.

Мне кажется – горят и облака.

Садится солнце, но «со скрипом»,

И в этот час рождается строка.

Я руки поднимаю к небу,

Молю: «Прошу, постой, не уходи!

Вот дописать строку лишь мне бы,

Темна и глубока ночь впереди».

Слова из волн морских струятся

И, как мелодия, звонки, легки,

На белоснежный лист ложатся —

Не остановишь бег строки.

Жизнь Казантипа в ночь воспета,

Но колобродит над моей землёй.

В томленье буду ждать рассвета,

Стихами буду я бороться с тьмой.

Музыка моря

Проснулось море ранним утром

И заиграло будто бы на скрипке,

Покрылось сверху перламутром,

В широкой расплылось улыбке.

По галечке – по кнопочкам баяна —

Волной тихонько море застучало,

И закачались волны, словно пьяно:

Оно, видать, по песне заскучало.

Но вдруг послышался Бетховен,

Волною синею взыграло море,

Разволновалось, час неровен —

И с Нептуном оно сейчас поспорит.

Из вод пучины еле слышно

Звучат то Бах, то Брамс, переплетаясь,

То гимн неведомого смысла,

Трубой гудит прибой, вверх подымаясь.

И вот слышны раскаты грома.