Российский колокол, 2015 № 5-6 - [41]

эта пора вызывала улыбку.

Падают листья. Цены растут.

Деньги как листья! Их меньше и меньше.

Стынет залив, обнажён и продут.

Стынут глаза озабоченных женщин.

Осень. Пора полоумных дождей.

Значит, пора, что вполне очевидно,

вновь привыкать к монотонности дней,

серых деньков, за которые стыдно.

Выйдешь ли к морю – морось, печаль.

К лесу пойдёшь – та же морось, тоскливо.

Крик журавлей, улетающих вдаль,

крик сиротливый.

Осень. Пора подбивать барыши.

Мягко мело, да замешано круто.

Это пора обнажённой души,

насмерть инфляции ветром продутой.

Эта пора быть другой не смогла.

Я ль виноват в невесёлости строчек?

С гор опускается серая мгла.

Дни всё короче…

Возраст

Если забросить удочки и половить у дна,

клюнут кефали шустрые, – сколько уже клевали!

Жизнь моя непутёвая только сейчас видна,

возраст – гора высокая, холодно на перевале.

В молодости не думал, как одолеть подъём,

тем она восхитительна – лучшая из скалолазок!

Если шагами памяти вновь этот путь пройдём,

то и поймём рождение мифов, легенд и сказок.

Сколько там наворочено, сколько зигзагов там!

Зябко в ущелье сумрачном, не обзавёлся мехами.

Вы уж меня простите, если собьюсь, мадам,

разве про всё поведаешь прозою и стихами?

Стену вижу отвесную – скальный сплошной массив, —

это не я ль там, в старенькой, виды видавшей штормовке,

словно паук распластанный, цепок и некрасив,

вверх продвигаюсь медленно, боже мой, – без страховки?..

А на вершине ветрено, боязно глянуть вниз,

спуск – он всегда опаснее, ступишь – мороз по коже:

столько мной наговорено глупых, смешных реприз,

что напоследок, кажется, и пошутить негоже…

Константин Вихляев

Автор (полный), автор музыки (композитор), жанр: бард-блюз, жанр: классическая АП. Организатор концертов, руководитель Ялтинского клуба авторской песни, творческого объединения.

Родился 26 ноября 1954 года. Живет в г. Ялта (Крым).

Закончил Донецкий институт советской торговли (экономист, 1984 год), Одесский государственный университет (математик, 1995 год).

Лауреат фестивалей в г.г. Ялта, Симферополь, Сумы, Одесса.

Автор музыкального альбома «Чатыр-Даг» (студия звукозаписи кукольного театра, г. Николаев, 2001 год).

Автор сборника стихов и песен «Мужской каприз» (г. Симферополь, 2001 год).

Гурзуф

«Гурзуф, похожий на гюрзу», – сказал поэт и был таков,

Теперь он в Индии, у ног луноподобной Сарасвати,

А мы с тобой остались здесь среди заборов и долгов

Кормить ту самую гюрзу и с нею спать в одной кровати.

Цветет чубушник, олеандр, лентяйство и туберкулез,

На пляже местный аль-Рашид усердно жарит чебуреки,

Дерутся чайки с вороньем, и умилительны до слез

В святой беспечности своей деревья, птицы, человеки.

И не курорт тому виной, и не врожденный оптимизм, —

Для этой живности земной милее места нет на свете.

А мы два облака с тобой, и наша розовая жизнь

Зависит только от того, какой над Крымом дует ветер.

Форели

…Синий буйвол, и белый орел, и форель

золотая…

Б. Окуджава

Двенадцать юрких золотых форелей

На мелководье, солнцем освещенном,

Резвятся, взбаламучивая скуку,

В песочнице блистающего мира.

Как филигранны фортели форелей,

Их пируэты, выверты, скольженье!

Размноженные брызгами и светом,

Они – сама танцующая Вечность,

И синий буйвол, масть единорога,

И зрение земли – орел небесный

Из собственных выходят зазеркалий.

А музыкант играет и играет…

Массандровский дворец

Голубую мечту Александра

Не исполнил ни маг, ни мудрец,

И стоит среди сосен Массандры

Заколдованный этот дворец.

Не обласкан в лучах кинохроник,

Но спасен от позора бистро

Леденцовый, игрушечный домик —

Декорация к сказкам Перро.

Он завис между небом и морем

В ожерелье курортных имен —

Императорский каменный Голем,

Оживающий солнечным днем.

Этот замок долины Луары

По дороге из Ялты в Артек

Притомился от южного жара,

Словно старый, седой человек.

Он надышится волей лаванды

И примером для всех сорванцов

Удерет из плебейской Массандры

В королевство таких же дворцов,

Прошагав через реки и страны,

Привечая другие шато,

Встанет где-нибудь у Орлеана,

Или ближе к Версалю (а что?).

Он замрет в горделивой осанке,

Демонстрируя крымский загар,

И, быть может, поселится в замке

Светлый призрак Марии Дагмар.

Над Чатыр-Дагом небо Ленинграда…

Над Чатыр-Дагом небо Ленинграда и подмосковный дождик

затяжной.

Любуясь отражением Эллады, штык минарета чувствую спиной.

В галактике моих ассоциаций планета – не крупнее воробья,

И, сидя на траве цивилизаций, я вечность замыкаю на себя.

Плющом увиты каменные боги, в зрачках пещер расплавлен зодиак.

Не в Мекку и не в Рим ведут дороги, а в храм души, мой личный Чатыр-Даг.

Лишь тут, на крыше Крыма, объяснимо, что родина —

не место, не страна,

И даже не дорога пилигрима. Есть родина всех родин —

тишина.

Розы Константина Коровина

Коровинский Гурзуф, коровинские розы,

В букетах на холстах – шаляпинские позы:

Печаль с бравадой пополам.

Полуденный левант качает занавески,

По улице бредет июль в турецкой феске:

«Салам!», – «Алейкум ас салам!».

Врывается в окно восточный дух базарный, —

Лавандовый, густой, фруктово-скипидарный,

Дробится в гуле слово «гюль»,

И хочется писать до дрожи, до невроза

Не море, не Гурзуф, а голубые розы:

«Продай букетик роз, июль!»

Но нет в продаже роз на рынке возле дачи