Российский колокол, 2015 № 1-2 - [40]
Разумеется, я отвел душу. Моя самая преданная и единственная слушательница сидела осоловевшая от непосильного труда и поедания взбитого с сахаром яичного белка. Временами она говорила: «Это ты еще не играл» или «Ну, это я помню!» и страдальчески морщилась от муторной сладости во рту. Я достал бренди, и ей полегчало. В самом конце приватного концерта она, поаплодировав салонно, вдруг сказала:
– Тим, а почему ты не просишь меня спеть?
Этого вопроса я не ожидал. Она ведь определенно знала, что профессор Перчатников держит меня в курсе всего того, что происходит с ней, и уж о ее временном голосовом дефекте должен был сказать мне сразу. И все же она ждала, когда я сам спрошу об этом.
– А кстати, может быть, завтра и споешь? – поинтересовался я так, словно и знать ничего не знал. – Профессор говорил что-то о твоем горле – так, значит, уже прошло?
– Нет, Тим, не прошло, – обиженно произнесла она. – И, боюсь, если и пройдет, то не скоро. Говорят, у твоей леди тоже такие же проблемы?
– Почему, черт возьми, она моя?! – возмутился от неожиданности я.
– Потому что ты произвел на нее очень большое впечатление, а она на тебя, милый, – с вымученной улыбкой ответила Агнешка. – Меня еще к тому времени не разморозили, но я чувствовала: кто-то тебе уже строит глазки. Я ей их выцарапаю, если она еще раз здесь появится…
– Это кто же у нас тут стучит на полставки, что за дятел такой? Антип, больше некому, – сказал я, ничего не понимая в тактике Перчатникова, так как без его позволения майор и мухи бы из комнаты не прогнал.
– Она тебе что-нибудь пела? Нет? А я пела! И тебе очень нравилось, – выпалила Агнешка. – Ты, наверное, уже забыл нашу поездку на водном велосипеде? А я помню! Ты пил сегодня пилюльки? Я без тебя жить не буду…
– Ты что, девочка моя? – сказал я, приобняв ее, потому что она была явно не в себе. – Почему ты должна жить без меня? Куда я денусь?
Я говорил это, целуя ее лицо, которое уже было влажным, и сквозь всхлипывания услышал:
– Тебе завтра шестьдесят лет, Тим. Кто-то украл у нас тридцать лет.
– Это не конец света, детка, – утешил я ее.
– Правда? – с надеждой спросила она, заглядывая мне в глаза.
Только за одно то, к а к она произносила это слово и как смотрела на меня, я готов был лишиться всего, что стояло по ту сторону от нее..
Гости явились с коробками, цветами и гитарой в знакомом чехле – я попросил Антипа захватить ее для решительного и, возможно, последнего концерта. Профессор Перчатников презентовал мне пятилитровую бутыль гигантского «Джонни» с медицинской рекомендацией выпить в течение ближайших десяти лет, а Антип в довесок к инструменту вручил собрание сочинений и исполнений американского блюза на двадцати дисках. Из последней же коробки было извлечено н е ч т о с хитрой Лисичкиной мордочкой, маленькими ушками и подвижным хвостиком. Оно что-то вякнуло три раза, сделало небольшую лужицу на керамике и село ее охранять. Агнешка обомлела и присела рядом. Потом гости осматривали наше жилище, причем профессор Перчатников изображал из себя председателя приемной комиссии, которому не дали взятки: он всюду совал свой длинный острый нос, ко всему притрагивался с совершенно непроницаемым лицом. Объект он, конечно, принял и в короткой приветственной речи сказал, что лично ему очень понравилось, как мы все здесь устроили. Антип был более красноречив, и я даже простил его за то, что он сдал меня Агнешке, настучав о леди Памеле. Но, улучив момент, все-таки напел ему «Скажите, почему?», и он ответил мне ровно так, как обычно отвечают в таких случаях все представители его рода занятий: «А потому…»
Карбонады по-фламандски всем понравились, но если Антип просто уписывал их за обе щеки, которые у него прибавили в объеме за время, что мы были знакомы с ним, то профессор Перчатников, прежде чем отправить кусочек мяса в рот, долго разглядывал его, принюхивался к нему и медленно разжевывал, прикрыв глаза. Этим он, похоже, выражал свое признание моему искусству кулинара.
Агнешка робела перед ними. Причина этого была мне непонятна, но она вела себя крайне сдержанно, выглядела скованной, говорила только тогда, когда ей задавали вопросы, на которые отвечала преимущественно односложно. Трудно сказать, как бы она выдержала эти несколько часов, если бы не карликовый пинчер, с которым она преображалась, гугукая, как ребенок.
Впрочем, для меня она и была ребенком. Мое более чем трехкратное преимущество в возрасте давало мне все основания для этого. Я смотрел, как она укладывала карлика в маленький манежик, шедший к собачонке в комплекте вместе с мисочкой и миниатюрным туалетиком, и представлял себе Аги с нашим малышом.
Утром, когда она поздравила меня с особой нежностью (я бы назвал это пылкой нежностью), уже после того, как мы оделись, она вдруг подошла ко мне, погладила ласково мои заросшие щеки и сообщила, что это еще не все, к о е-ч т о будет еще и вечером. И, тут же обняв меня, шепнула: «Мне так много нужно сказать тебе…»
Я догадывался, о чем она скажет мне вечером, но на какой-то миг почувствовал себя дедом, с которым внучка хочет поделиться своими тайнами. Такое ощущение пришло ко мне впервые, потому что до этого я был с ней любовником в постели и любящим отцом во всем остальном.
Дорогие друзья! Вот и вышел новый номер журнала «Российский колокол» № 5–6. Вы можете насладиться разнообразием авторов, представленных в нем.В связи с этим хотелось бы задать своего рода риторический вопрос – хорошо ли, что все авторы разные и пишут в различных направлениях?Каждый ответит по-своему. Тот, кто любит фантастику, не станет читать любовный роман, а ценитель исторических хроник – юмористическое фэнтези. Нет, бывают «всеядные» читатели, но большинство все-таки делятся на любителей одного-двух жанров.Но бывает такая литература, мимо которой не может пройти даже ценитель одного-единственного жанра.
Вот и пройден 10-летний рубеж существования журнала «Российский колокол». Каким мы видели все эти годы журнал: разнообразным, интересным, увлекательным, творческим, образовательным… И в этом огромная заслуга его авторов, ради которых и благодаря которым «Российский колокол» продолжает существовать!Из года в год мы совершенствовались, появлялись новые рубрики, которые сразу находили своих постоянных авторов. Журнал объединил под одной обложкой стихи, художественную прозу, публицистику, рецензируются книжные новинки, как выходящие в России, так и за рубежом.На просторах сегодняшнего выпуска журнала «Российский колокол» можно найти произведения, в которых выражаются мысли авторов, фантазийные и житейские рассказы, регулярные рубрики, интервью с интересными и творческими людьми, которые добились успеха в своём любимом деле.
Давайте знакомиться! Я – Анастасия новый шеф-редактор этого творческого издания. Со многими из вас, кстати, мы уже познакомились заочно, во время подготовки этого выпуска: с кем-то было «живое» общение по телефону, а с кем-то – переписка посредством электронной почты. Но тоже живая, эмоциональная, легкая и непринужденная.И сегодня, когда журнал готов, я, пролистывая номер, чувствую, как от его страниц веет теплом. По-другому просто не может быть, ведь среди круговорота букв на его страницах скрывается часть души, жизни, эмоций авторов.
Альманах «Российский колокол» является приложением к широко известному в интеллектуальных кругах одноимённому журналу и представляет собой площадку, где мы предоставляем новым авторам уникальную возможность заявить о себе всерьёз и, без преувеличения, на весь мир – ведь, как и журнал, альманах распространяется не только в России, но и в Европе.Отбор произведений в альманах менее строг, чем в журнал «Российский колокол», но только в плане требований к мастерству, а не к таланту. И потому на страницах альманаха вас ждёт множество интересных произведений начинающих, но при этом по-настоящему ярких авторов.
Альманах «Российский колокол» является приложением к широко известному в интеллектуальных кругах одноимённому журналу и представляет собой площадку, где мы предоставляем новым авторам уникальную возможность заявить о себе всерьёз и, без преувеличения, на весь мир – ведь, как и журнал, альманах распространяется не только в России, но и в Европе.Можно ли встретить среди современных публицистов и акул пера тех, кого можно назвать «Гиляровским нашего времени?» Это риторический вопрос. И в этом спецвыпуске вы не найдете на него ответа, так как здесь мы не будем сравнивать современных писателей и публицистов с именитым русским публицистом, писателем и поэтом Владимиром Гиляровским.
Начинаем этот год активно: новые авторы вливаются в наши творческие ряды! И это здорово! Рада приветствовать всех новых авторов и старожилов на страницах первого в этом году нетематического альманаха № 1 «Российский колокол»!Простое счастье, истинные ценности, переживания и размышления о событиях прошлого, настоящего и будущего, – этому и еще многому другому посвящён сегодняшний альманах.Как и раньше, на страницах нового выпуска мы объединили обычных, но творческих людей разных поколений и интересов.Людей, которые хотят сделать мир лучше и поделиться счастьем, наполнить окружающих своими эмоциями, опытом и позитивом.
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
О различии между молодым и более взрослым поколениями писали еще Платон, Аристотель и другие древнегреческие философы. Но даже те, кто не знаком с их трудами, точно знают по школьной программе «Отцы и дети» Ивана Тургенева. В литературе есть множество примеров описания этой нескончаемой борьбы.А не бессмысленна ли эта борьба? «Все новое лучше старого, даже если старое – лучше нового» – гласит народная мудрость. Просто у более молодого поколения больше времени и сил отстаивать свои права, когда у более взрослого есть статус и мудрость.Причина конфликта банальна – новое поколение всегда приносит с собой новые идеалы.