Российский колокол, 2015 № 1-2 - [20]

В 1999 году выходит новая книга Юрия Никитина «Укромье ангела», удостоенная Артийской профессиональной премии в области литературы. В книгу включены большой роман «Взыскующее око» и психоделическая новелла, давшая название изданию. Также в этом году он получает премию Тредиаковского за книгу «Чудная ночь в начале июня» и ее же – спустя три года – за «Укромье ангела».

Из романов, написанных автором в последние годы, следует отметить гротескно-сатирическое произведение «Свистун Холопьев» (роман стиля) и мистический триллер «День, когда мы будем вместе».

Зарубежному читателю творчество Юрия Никитина знакомо в основном по рассказам в различных сборниках, переведенным на основные языки.

Из трех пьес («Вариации на тему драки», «Господин Гап и голубка», «Грязный старикашка») пока поставлена первая.

Как публицист Ю. Никитин часто печатается в «Литературной газете», которая после скандальной статьи про купание в душе ровно через год, ровно на том же месте той же полосы, поместила внушительных размеров фотографию «неблагонадежного» автора, тем самым как бы принеся извинения за статью Рыбакова. Широкий отклик у читателей нашли такие публикации астраханского писателя, как «Галоши для La Scala», «Душа и тело. История развода», «Астраханщина», «Выдь на Волгу…», «Дети – наше будущее. Если они до него дохромают» и др.

Увлекается спортом (баскетбол, теннис) и музыкой (классический американский джаз, старинные русские песни и романсы).

День, когда мы будем вместе (окончание)

Глава двадцатая

Трудно в это поверить, но те сто метров, что отделяли кабинет Перчатникова от Агнешкиной палаты, я преодолел без всякого волнения, будто шел к приятелю, которого выписывали из больницы после профилактических процедур. Я даже что-то насвистывал, пока профессор не сделал мне замечание, волнуясь, верно, о том, что у меня денег не будет.

Внизу нас ждал Антип-часовой и милашка-дежурная, которой я сделал какой-то сомнительный комплимент, отчего она лишь доброжелательно сморщилась.

– Значит, так, Тимофей Бенедиктович, – начал торжественно Перчатников, и Антип тотчас поднялся со стула. – Вы сейчас зайдете в эту комнату, и чтобы вышли вскоре из нее с Агнешкой на руках. Задача ясна?

– Ясна, фельдмаршал! – отрапортовал я.

Отродясь у меня не было такого жизнерадостного настроения, как теперь. Будучи по натуре человеком сдержанным, я всегда стремился к ровному, бесстрастному, в библейском смысле равнодушному отношению ко всему сущему, и даже выработал в себе стойкое неприятие всякого рода радостных чувствований, но здесь меня словно подменили – я ликовал в душе своей!

Антип церемонно открыл передо мной дверь, и я вошел в райские кущи. Ангел мой стоял у окна, обхватив себя руками (я сразу же вспомнил эту ее излюбленную позу, которой она обычно выражала неудовольствие), и, привычно склонив набок голову, смотрела на меня. Одета она была в голубое поплиновое платье и в черные кожаные сандалии – я был в свое время представлен и платью, и обувке. Но вот ее правая рука медленно поползла вверх и знакомо припечатала рот.

Я хотел сказать: «Здравствуй, Аги!», но голос мой вместе с рассудком покинули меня. Зато я видел и слышал! Видел, как эта несносная девчонка, стоявшая у окна, отнимает руку ото рта, и слышал ее чуть хрипловатый (но ее!) голос: «Тим, почему они сказали, что ты подурнел? Ты даже и не очень постарел». «Это ты просто так говоришь, – вдруг услышал я свой голос. – Ты же вежливая девочка, поэтому щадишь меня». «Нет, Тим, это я постарела и подурнела, да еще в этой одежде. Не смотри на меня». «Я там купил тебе кое-что по мелочи: бельишко, платьишки, еще какие-то смешные сандалии – как у этих, помнишь, римлянок с не очень хорошим поведением. Может, пойдем ко мне, примеришь?» Она улыбнулась, покачивая головой, и сказала: «Какой ты милый, Тим! Иди ко мне, мой старичок, иди ко мне, мой Тим!» Я двинулся к ней, как робот, получивший команду, и, подойдя, сказал: «Здравствуй, Аги! С возвращением, любимая». Она тотчас запрыгнула на меня и, подобно маленькой обезьянке, обхватила руками шею, а ногами туловище и, уткнувшись лицом в мой кадык, зарыдала громко и протяжно. Мне было трудно дышать, но я не переменил позу, поддерживая ее тельце дрожавшими руками. Тихие слезы текли из моих глаз и капали ей на шелковистые волосы, которые я ласкал губами, что-то еще при этом шепча…

Выход наш был триумфальным. Как и было велено, я вынес Агнешку на руках под аплодисменты встречавших, которые к тому же раздобыли где-то цветы и шампанское. Я хотел даже пошутить по этому поводу, мол, как новорожденную в роддоме встречаете, но вовремя сообразил, что по сути так оно и было. Профессор Перчатников сказал пламенную речь, Антип стрельнул в потолок пробкой от шампанского, а симпатичная медсестричка зашмыгала носом и полезла в карман белоснежного халата за платком.

Мы выпили по глотку, и с овациями отправились домой. На лестнице между первым и вторым этажами Агнешка, дотоле молча, с закрытыми глазами прижимавшаяся к моей груди, вдруг распахнула свои прекрасные очи и спросила, часто моргая:

– Тим, у тебя есть