Российская Зомбирация - [70]

Они по-настоящему свободны и даже вольны, чего у них никогда бы не было в условиях "здорового" общества. Сколько таких людей теперь бродит по свету? Кто, потеряв имущество, приковывающее его к земле, теперь пытается осуществить свою мечту? Фен бы непременно сказал про Хрущева, который бил сандалий по трибуне не от того, чтобы продемонстрировать мощь страны, а потому что терять было, в общем-то, нечего.

Только потеряв все до копейки и удостоверившись, что произошла новая мировая переоценка ценностей, человек готов плюнуть на все условности и богатства и заняться тем, чем ему реально хочется. Например, удить на заре подлещиков, сидя на резиновом горбу лодки или наконец-то хоть один раз с почтением встретить закат, совершить ради любимой женщины подвиг или просто, беззаботно насвистывая и поигрывая мелочью в кармане, пройтись летним полднем по набережной, улыбаясь каждой проходящей мимо девушке.

И то, что меня родит с этими людьми, это появившаяся возможность разбавить глотком пусть соленой воды, свою до неприличия пресную жизнь.

Зомбикалипсис не всем принес горе, но дал возможность почувствовать за вкусом крови и беды, что Счастье не в уюте и комфорте, а в стремлении исполнить свою мечту. Ведь мечта у человека всегда одна, а желаний много. Да и как можно было бы понять, какое оно на вкус, Счастье, если ни разу не отрезал от краюхи горя жирный ломоть?

На этой идиллии, как всегда бывает либо у неудачных романтиков, либо не у слишком смышленого автора, я увидел Фена, спускающегося с беседки. Моя мутлахара почти достигла сансары, поэтому ни крика радости, ни возмущения, а стойкое оловянное, почти буддийское спокойствие отразилось на моем лице.

Он присел рядом со мной, как ни в чем не бывало, и произнес фразу, которую по всем канонам должен был сказать я:

-А я думал тебя уже нет в живых.

-В этом твоя проблема, - устало ответил я, - ты слишком много думаешь.

-Я выход нашел, там, на шоу. Сбежал через подвал по коллектору, который к реке идет, а там и до сюда добрался.

Я, почти не разжимая губ, глядел в костер:

-Как все просто на самом деле.

Воздух наэлектризовался энергией, это много детишек, жмущихся к дряхлому старцу, возбужденно заголосили. Они слушают страшные истории про мертвяков и богов, чтобы потом, ночью, с придыханием рассказать матерям о том, как храбро вытерпели все страхи.

-Да, просто.

Место не настраивало на сложные разговоры.

-И куда теперь?

Он ответил:

-Я здесь останусь, мне здесь хорошо. А ты?

Отговорки себе можно придумывать много. Я, де, инвалид. Или я однажды уже сказал хулигану, что он нехорошо поступает, избивая слабых. Мне нужно было в Новозомбиловск. Как-никак я видел то, что происходило на дорогах. То, что мертвые люди стремительно умнеют, сбиваются в шайки и движутся в сторону населенных пунктов. Я знал, что вокруг столицы Сибири была возведена сеть блокпостов и все важные магистрали, могущие привлечь внимание трупов, были перекрыты.

Но как ловко они расправились с автобусом, как они метали своих через ограду капища! Мертвые центурионы ведут своих гниющих легионеров на штурм нового Рима. И если вы подумали, что я заразился целью кого-то спасти и стать героем, овеянным славой, вы ошибаетесь. Просто в городе сейчас безопасней всего, если падет он, то мелкие селения тоже вырежут. Сейчас в столице безопасней всего. Она окружена солдатами и там полно провизии.

-Я в Новозомбиловск.

-Ты что, Иван? Зачем это тебе.... Оставайся здесь, где безопасно. Ты думаешь, пройдешь к городу, когда кругом такое творится?

-А что творится, - спросил я, - ты откуда знаешь?

-Мне в общине рассказали о том, что сегодня какие-то гиганты целый автобус с людьми уничтожили.

-Я знаю, Фен, знаю. Ведь там был я. Я пойду. Это уже дело принципа. Дойти, я докажу кое-что себе. Мертвецы стремительно умнеют, организуются, чуть ли не маршируют. В области теперь не выжить, они легко сметут все заставы, охраняющие фермеров, а без продовольствия теперь уже полумиллионный город просто вымрет зимой. Если прижмут в городе, то рвану на запад, там, говорят, получше.

Он помолчал, а затем сказал, что меня ничуть не удивило:

-Тогда я иду с тобой.

Глава 16

Мы встретили его на размолотых красных зубьях какого-то коттеджа сельского царька. Он увлеченно, не замечая нас, продолжать опускать на голову трепыхающегося мертвеца рыжий кирпич. Делал он это с такой самоотдачей, будто бы писал донос или любовное письмо.

Фена скорчило от вида серых, обескровленных мозгов, биомассой вытекшей на землю. Я флегматично наблюдал за молодым человеком, который не успокоился, пока не превратил кочан зомби в раздавленную репу.

Только после этого он улыбнулся и спросил:

-Добрый день, господа.

День был хмурый, кислый, вонючий, с не подтершейся с утра задницей неба. Воняло приевшейся уже щетиной, откормленные бродячие псы, что одновременно умудряясь вылизывать зад товарищу и подвывать, растаскивали груды помоев. Чадил догорающий домик. Короче, во всех откровениях, но день разлагался на редкость паршиво.

-Действительно, - ответил я, - с добрым днем вас.