Российская Зомбирация - [29]

Шрифт
Интервал

Зомби топтались на месте, оглядываясь по сторонам и шумно раздувая ноздри (последнее я не видел, а слышал). Омерзительный такой звук получается, будто мертвецы засасывают в себя чьи-то сопли. Нас хранит теплота березы, мощный полог листвы и тишина.

-Может подстрелить кого, ведь мы в безопасности, - осторожно сказал трясущийся Фен, - мы высоко.

-Выше залез - дольше падать. Я буквально позавчера также сидел на черемухе и отстреливал зомбяков, пока они не начали качать мое укрытие. Только котом и спасся. А так как у меня под рукой нет никакого животного, то приманкой послужишь ты.

Он не сразу разгадал, что я шучу и нервно хихикнул.

-Впрочем, не думаю, что они смогут повалить такое здоровое дерево, а вот посмотреть, откуда бредут эти мертвецы не мешало бы.

Затылков так много, что сливаются в сплошной ковер из спутанных шишечек. Никого не видят, но уходить не собираются. Может, их тревожит уже вновь заросшая ранка на моей руке? Чуют, что здесь живая плоть.

-Перестрахуемся. Выкинь какую-нибудь хрень подальше от нас, чтобы шума произвела побольше.

Феликс с трудом отломал сухую ветку. Один из суставов дерева громко хрустнул, когда отделился от плодоносящего тела, но мертвецы, похоже, не услышали. Что было очень странно, не претворялись ли они? Зато мальчиши-плохиши туповато собрались гурьбой на полянке и нюхали, зло, шипя, как целое паровозное депо, ноздрями.

-Кидай, - скомандовал я.

Ветка, процарапав листву соседнего дерева, падала долго, цепляясь за растопыренные лапки, стукалась о ствол, но наконец, шлепнулась на землю.

Пока мертвецы следили за непонятным шумом, я оттянул белый медицинский жгут своего разящего орудия и пустил подшипник на встречу с мозгами аборигенов. Одна из темных фигур качнулась и осела на землю.

-Попал!

-Не кричи. Быть может и...

-Что, и?

-Может, не попал, а попали.

Живые мертвецы заинтересовано созерцали упавшее тело, а затем, повинуясь нитям кукловода (ну не могут существа лишенные разума быть синхронными) вытянули шеи по направлению к нам. Злой, рокочущий и полный кровавой алчности (да-да, именно так) крик, без нужды подсказал нам, что зомби всё поняли.

-Блин, а ведь ты прав, Фен. История и, правда, цикличная штука. Правда, она еще похожа на грабли, каждый раз, уверенный во всезнайстве, разбиваешь себе е....


Глава 6

Когда заря прокварцевала рощицу, и тени втянулись в стволы, я осторожно слез вниз. На несколько минут замер на нижних ветвях, как проститутка, что не любит быть снизу, но, увы, по долгу службы приходится.

Сверху донеслось озабоченное:

-Что там?

-Страх и отвращение в Новозомбиловске.

-Что?

-Слушай, - спрашиваю я, убедившись, что зомби отчалили, - а ты случаем, до того, как все это приключилось, в интернетах сидел?

-Да, я был пользователем всемирной паутины.

Как я ненавижу бывшую "жж-шную" интеллигенцию! Нет существа более беспомощного, не нужного и бесполезного, чем очередной "жжист", лишившийся выхода в мировую сеть, где он, слабое, бесхребетное существо, является мощным ядовитым тарантулом. Пожалуй, я благодарен Зомбикалипсису еще и в том, что он более чем на половину убавил пользователей всяческих социальных сетей и прочих общественных неводов.

-Слезай, а то задница у тебя хоть и учительская, каменная... - я хотел сострить, но на ум ничего не шло, - короче вали сюда, мертвяки уперлись.

Пока он окал, как волжанин, слезая с дерева, я рассматривал подстреленный мной труп, завалившийся на спину. Его здорово поели перед смертью: грудь обглодана до клетки ребер, руки - надкусанный сервелат с такими же, как у приличной колбасы, белыми точками, мухи всегда работают на совесть.

Синюшный оттенок мертвой плоти придавала не только смерть. Тело мужчины было исколото чернилами. Звезды на ключицах, и даже на щиколотках, увидеть которые я не побрезговав, палкой оттянув край липких спортивных штанов, набиты кандалы с колокольчиками.

-Мудозвон что ли, - почесал я голову, - эй, Фен, а я не знал, что здесь где-то поблизости зона или тюрьма располагается. Это ж вылитый зэк! Неужто буйные сумели разгромить целую тюрьму? Там же проволока, ограда, охрана?

Зомбивед, спустившись с дерева, мельком взглянул на мужчину и проговорил, оглядываясь:

-Да какой же это зэк. Обычный местный житель.

Я с сомнением рассматривал мертвецкие татуировки. По маленьким весям, да деревенькам, но особливо в крохотных городках, где лет двадцать назад благополучно развалилось какое-нибудь "градообразующее" предприятие, таких персонажей пруд пруди. Учитель не так бесполезен, как мне подумалось.

В небе пролетел беспилотник. Отслеживал передвижения мертвецов, если они сбивались в большие стаи, наводил огонь артиллерии.

Все-таки у Израиля есть технологии производства не только мацы.

-Пожрем на ходу. Надо идти в сторону города. По дороге, думаю, не попрем, если заметят вооруженных людей, то непременно заложат на ближайшем посту. Может, на армейскую засаду наткнемся, наверняка такую толпу зомбей с беспилотника, вон кружит, заметили. А постоянно соскакивать на обочину, где полно заразы и зомбей не вариант. Придется брести по окольным тропам.


Еще от автора Владимир Злобин
Финики

От автора: В романе "Финики" скажу о том, что может быть. Это не обличающая журналистская истерика, не литературный "Ромпер Стомпер", не типичный рассказ об "идейном" парне. Этот роман о слабых людях, захотевших стать сильными, сжать кулаки и доказать, что они способны победить Систему. И пусть само слово "Система" давно стало торговой маркой, под видом борьбы с которой продвинутым покупателям впаривают маски Гая Фокса и лицензионные DVD с фильмом "Бойцовский клуб", но это не означает того, что стоит терять надежду.


Гул

Июль 1921 года. Крестьянское восстание под руководством Антонова почти разгромлено. Выжившие антоновцы скрылись в лесах на юго-востоке Тамбовской губернии. За ними охотится «коммунистическая дружина» вместе с полковым комиссаром Олегом Мезенцевым. Он хочет взять повстанцев в плен, но у тех вдруг появляются враги посерьёзнее – банда одноглазого Тырышки. Тырышка противостоит всем, кто не слышит далёкий, таинственный гул. Этот гул манит, чарует, захватывает, заводит глубже в лес – туда, где властвуют не идеи и люди, а безначальная злоба бандита Тырышки…


Ужин моего таракана

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.



Рекомендуем почитать
Колдоискатели

Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?


Философия пожизненного узника. Исповедь, произнесённая на кладбище Духа

Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.


Где они все?

Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?


Стихи

Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.


Рай Чингисхана

Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.


Родное и светлое

«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.