Российская разведка XVIII столетия. Тайны галантного века - [50]
Нельзя отрицать гуманизма в требовании равноправия для всех граждан Польской республики. Но для русского двора это был не поход за гуманность, а широко задуманная дипломатическая комбинация. В депеше Панина князю Николаю Репнину, послу России в Польше, от 14 августа 1767 года эта политическая программа изложена так:
«…в ответ же на разныя его польского в-ства требования во взаимство полному восстановлению диссидентов положу я наперед следующее в том главное правило, которое как сначала было, так теперь есть, да и впредь должно быть непременным руководством всех наших намерений и подвигов, а именно: чтоб совершить диссидентское дело не для распространения в Польше наших и протестантских вер, но для приобретения себе оным через посредство наших единоверных и протестантов единожды навсегда твердой и надежной партии с законным правом участвовать во всех польских делах не по одному ныне от республики испрашиваемому ручательству ея имп. в-ства на целость ея конституции и форму вольного ея правления, но и по присвояемому еще нами себе в вечныя времена покровительству сих законников, яко слабейшей части в будущем правительстве польском, которая потому сохранение свое в оном должна всегда взаимствовать от того нашего покровительства»>{51}.
Так для России стоял вопрос о диссидентах в Польше.
При этом не следует забывать, что если бы политика польских «зубров» не была такой тупой и ограниченной и если бы диссиденты получили равноправие из рук Польши, а не России, то Польская республика от этого только выиграла бы: единство польского народа, ликвидация экономического и политического неравенства значительной части польского населения привели бы к экономическому и политическому усилению Польши. Со всей очевидностью этого не понимали заносчивые шляхтичи, но прекрасно понял Н.И. Папин, который в цитированном выше документе высказывает опасение:
«..протестантские религии, обуздывая суеверие и сокращая власть духовенства, могут излишним своим в Польше распространением легко вывесть поляков из невежества, в котором они теперь от большей части погружены, а освобождением от онаго довести их еще по ступеням и до учреждения новых порядков, кои, концентрируя в одно место всю внутреннюю польскую силу и приводя ее тем в большую пред нынешним действительность, могли бы скоро обратиться в предсуждение России, покровительницы их в настоящее время и соперницы первой и главной в будущее; ибо между политическими обществами ни злоба за претерпенное, ни благодарность за прежния одолжения известным образом места иметь не могут».
Даже в отношении православного меньшинства требование русского двора об уравнении в правах было для Панина чревато опасностями. В самом деле, если бы условия жизни православных в Польше оказались хорошими, то каково должно было бы быть настроение русских крестьян в России, где они находились в условиях рабства?
Крепостные крестьяне западных районов России непрерывно убегали в Польшу, где их потом вылавливали русские отряды. Папин поэтому предупреждает Репнина о тех неудобствах, которые могут возникнуть от улучшения положения единоверцев в Польше, иначе… И далее читаем самого Панина:
«…привода их до излишняго распространения, так чтоб они сами собою независимо от нас могли в республике опираться и разделять правление ея, подвергнем мы себя хоть разного рода, но по меньшему однако ж неудобству в рассуждении и без того видя в Польше, при безопасности, большее в вере распространение с выгодами свободного во всем народа, долженствовали бы натурально усугубиться к несказанному вреду всего государства, из чего Россия могла бы еще иметь некоторыя для переду и будущих неизвестных случаев па несправедливый опасения и о самых своих пограничных провинциях, правами и обычаями с Польшею несогласующихся».
С такими мыслями приступил русский двор к реализации своей политики в Польше после выборов короля.
Панину казалось, что Станислав Понятовский, его дяди Чарторижские и все те шляхтичи, которые получили щедрые «дачи» от русских, должны немедленно приступить к проведению закона об уравнении в правах диссидентов. Но эти взгляды были ошибочными. Чарторижские приняли русскую помощь, вовсе не намереваясь выполнять все планы русского двора и вовсе не желая таких либеральных реформ, как отмена исключительных законов против диссидентов.
Станислав Понятовский, князья Чарторижские, Масальские и другие прорусские вельможи ничем не отличались от Радзивиллов, Браницких и Потоцких в их социальной программе. Если Панин боялся реформ в Польше как источника заразы, откуда могли просочиться идеи свободы в Россию, то польские правители боялись этих реформ не меньше. Причина? Они вовсе не хотели поступиться своими привилегиями; им виделись совсем другие реформы. Им грезилась идея великой Польши — неограниченной монархии с королем-марионеткой, ими же управляемым.
Поэтому когда Н.В. Репнин заговорил с Чарторижскими и королем о диссидентах, то обнаружилось, что они говорят на разных языках.
Панин вынужден был признать, что он ошибся: он не понял позицию Чарторижских, они его обманули. И в письме к ним от 4 июля 1766 года мы находим такие горькие слова:
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Книга московского писателя Дмитрия Александровича Урушева посвящена старообрядчеству. История этого исконно русского духовного движения от трагического Раскола середины XVII века до наших дней предстает в портретах выдающихся его деятелей (протопоп Аввакум, боярыня Морозова и др.), в рассказах о достопамятных событиях. Книга написана на богатом фактическом материале, что не лишает ее легкости стиля и простоты изложения. Она будет интересна самой широкой читательской аудитории — не только подготовленным специалистам, но и людям, впервые услышавшим о старообрядчестве.
В книге рассмотрена мифология истории Русского государства в XVII — начале XVIII века. Представлены «биографии» исторических мифов, начиная от обстоятельств «рождения» и вплоть до «жизни» в наши дни, их роли в борьбе идей в современной России. Три главы посвящены Смутному времени — первой информационной войне, едва не погубившей Россию. Даны портреты главных участников Смуты и рассмотрена сложившаяся вокруг них мифология. В последующих главах обсуждаются мифы и факты о первых Романовых и Петре I. Согласно одной группе мифов, Московское государство всё более отставало от Европы и было обречено стать колонией, если бы не Пётр, железной рукой вытащивший страну из азиатчины и преобразовавший её в империю.
Что мы знаем о Петре II? Пётр II Алексеевич — российский император, сменивший на престоле Екатерину I. Внук Петра I, сын царевича Алексея Петровича и немецкой принцессы Софии-Шарлотты Брауншвейг-Вольфснбюттсльской, последний представитель рода Романовых по прямой мужской линии. Вступил на престол в 1727 году, когда ему было всего одиннадцать лет, и умер в 14 лет от оспы. Но управлял ли он страной? Кто реально держал власть в Российском государстве? Историк А.И. Алексеева в своей книге раскрывает тайные пружины дворцовых заговоров и переворотов, знакомит читателя с яркими личностями того времени, развенчивает устоявшиеся мифы и легенды.
В русско-крымских отношениях, насчитывающих не одно столетие, XVI век занимает особенное место. Сложившийся в конце XV века русско-крымский союз, острием своим направленный против Большой Орды, оказался, увы, слишком недолговечным, ибо он основывался на принципе «против кого дружить будем». И когда в 1502 году государство Ахматовичеи окончательно рассыпалось, когда общего могущественного врага, против которого объединились молодая Московская Русь и Крым, не стало, переход от дружественных отношений к открытой враждебности был лишь вопросом времени.