Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй - [8]

Для реализации своих целей в зоне Персидского залива Англия использовала широко разветвленную сеть агентов, гласных и негласных. «Только штатных представительств, — согласно документам АВПРИ, — у нее насчитывалось там около двадцати» (21).

В зоне Персидского залива, докладывал (05.04.1899) консул Российской империи в Багдаде надворный советник Алексей Федорович Круглов, «целый кокон английских политических агентств, гласных и негласных. В Бушире — генеральный консул, он же политический резидент, с обширным штатом помощников; в Маскате — консул; в Шардже и Дубае, на Бахрейне и в Бендер-Аббасе, в Линге и Джаске — официальные агенты; в Мохаммере — вице-консул; в Фао, Катифе и Катаре — негласные агенты». Та же картина и в Месопотамии: «генеральный консул (он же резидент) — в Багдаде; вице-консул — в Мосуле; официальные агенты — в Неджефе и Кербеле; негласные агенты — в Мандали, Эль-Амаре и Насирии [Насирийи]» (22).

Англичане, замечает А. Круглов, «в клещах держат всю политическую жизнь в Персидском заливе» (23). Мы же почти совершенно лишены возможности следить за тем, что делается, а тем более за тем, что подготавливается на южном побережье Персии, в Южной и Юго-Восточной Аравии, «довольствуясь, несмотря на всю важность там происходящего, сведениями по большей части характера случайного» (24).

«У нас на всем пространстве от Константинополя до Тегерана и от Бомбея до Эрзерума только один наблюдательный пункт — Багдад. При таких условиях быстрота осведомления и точность сведений, естественно, не всегда могут быть достигнуты. Одним словом, должной системы сбора сведений нет. … Надо учредить дополнительный наблюдательный пост, в Бассоре, с назначением в этот пункт русского официального агента в звании вице-консула» (25).

Помимо «штатных политических агентов» Англии, работавших в землях зоны Персидского залива, сообщал А. Адамов, в местах, где не было официальных представителей Британии, действовали «безобидные на первый взгляд английские телеграфисты». В том же Джаске или в Фао, например. Они внимательно наблюдали за происходившими там событиями. То же самое можно сказать, писал дипломат, и об агентах английских торговых домов (Линча и Хоца). И это — без учета «бесчисленного множества агентов» из местного населения, «рассеянных по всем уголкам» обоих побережий Персидского залива. Они точно и своевременно информировали английского политического резидента о действиях в крае персидских и турецких властей, а также о положении дел в шейхствах Прибрежной Аравии. У российского же генерального консульства в Багдаде, единственного в то время дипломатического поста в этом обширном районе мира, не было даже, говорится в отчете А. Адамова, «агентов в таких важных пунктах, как Бендер-Бушир и Мохаммера» (26).

«Радикальное изменение положения вещей», с точки зрения осведомленности России о положении дел в зоне Персидского залива, считали А. Круглов и А. Адамов, могло бы быть достигнуто только при условии открытия в Бушире и Басре русских консульских учреждений «того или иного ранга» (27).

В целях быстрого и позитивного решения данного вопроса конкретно с турецкими властями А. Адамов полагал возможным и даже нужным использовать «бригадного генерала турецкой кавалерии, племянника известного Шамиля, Мухаммеда-пашу Дагестанского [Дагестани], состоявшего некогда при конвое императора Александра II». Влияние в Багдадском пашалыке он, по словам А. Адамова, имел весомое. Чувства к России сохранил самые теплые. Принимал его в Багдаде (1897) радушно; а при прощании устроил даже «торжественные проводы» (28)

Своевременно получая от русских консульств в бассейне Персидского залива сведения о подготавливаемых англичанами тех или иных акциях, отмечал в своих донесениях статский советник Виктор Федорович Машков, служивший тогда секретарем генерального консульства в Багдаде, мы имели бы возможность их парировать. Предлагал рассмотреть вопрос о регулярных заходах в порты Персидского залива и Аравийского моря кораблей Военно-морского флота России, следовавших на Дальний Восток или возвращавшихся оттуда. Таким «сравнительно несложным и недорогим путем», подчеркивал В. Машков, «политическая монополия» англичан в бассейне Персидского залива «была бы поколеблена». Появление в водах Персидского залива русского флага подорвало бы «чрезмерное преклонение прибрежного населения перед Англией». «Пусть на каждые десять английских матросов, высаженных на берег, мы высадим только одного, — писал он, — и единоличному хозяйничанью здесь англичан уже не будет места» (29).

Англичане, как следует из донесений российских дипломатов, пользовались любой возможностью, чтобы расширить и укрепить свое присутствие в бассейне Персидского залива.

Так, «случаи разбойных нападений на английские коммерческие суда, занимавшиеся закупкой фиников по берегам Шатт-эль-Араба, — докладывал А. Ф. Круглов (29.06.1898), — подали английскому генеральному консулу в Багдаде повод предупредить местного мушира [маршала, командующего турецкими войсками] о неизбежности появления британских военных судов в Бассоре для защиты интересов английских подданных». Грабежи торговцев финиками, замечает А. Круглов, «случались каждый год». Но в данном конкретном случае центральное английское правительство, деятельность которого стала принимать в Персидском заливе «решительный характер», отнеслось к делу «весьма серьезно». Лондон даже поставил перед Константинополем вопрос об «уступке Англии участка земли» в Фао — «для возведения здания консульства».