Россия загробная - [4]

— Они не знают. В Кремле паника, — сказал другой. — Они понимают, что удержать в тайне это невозможно, но пытаются, потому что они в ужасе, что будет с их стабильностью. Они же молятся на свою стабильность. А тут вдруг… какая стабильность, если смерти нет?

— А какая секретность, если они уже заказали трем академическим институтам исследования о последствиях? Человек триста знают, Павловский с Белковским уже строчат аналитику, вот-вот узнает пресса, — сказал третий.

Бурлак откашлялся. У этого человека был дар тяжелой, чугунной значительности. Он умел говорить самые простые или иногда даже очень глупые вещи с таким лицом, что все вокруг послушно замолкали и внимали ему с уважением. И теперь, внимая его кашлю, все тоже замолчали и смотрели на него в ожидании.

— Мы собрались на совещание не затем, чтобы обсуждать павловских-белковских, а затем, чтобы решить, что нам делать в ответственный для страны и народа момент, — сказал он. — Все вы понимаете, что встает вопрос о том, как будет использовано открытие. Режим недаром засекретил информацию: они сейчас там решают, как приватизировать дело. Нефть, газ и бессмертие… Он усмехнулся. — Чубайс уже ездил в Кремль с планом создания нового РАО, в уставный капитал которого войдет система коммуникаций между жизнью и смертью. Нанотехнологию похерили уже, — усмехнулся он своим твердым, негнущимся ртом. — Двадцать пять процентов акций отдать Западу, еще двадцать пять продать олигархату за право после смерти возвращаться сюда на каникулы. Рублевка live! — он хмыкнул с мрачным сарказмом.

— О господи, значит, Фридман с Авеном никогда нас не покинут! — ахнул тот, что отвечал за экономическую политику партии.

— Перестаньте! — воззвал первый секретарь к соратникам. — Вы говорите о мелочах. Нам же сейчас нужен истинно смелый, по-настоящему большевистский план действий!

Лица соратников повернулись к нему. Все ждали.

— Сейчас мы можем одним ударом перевернуть ситуацию, — продолжал Бурлак голосом немыслимой значительности. Он замолчал и некоторое время держал паузу. Тишина стояла в зале. Казалось, даже графин со стаканами насупились, ощущая важность момента. — Вы понимаете, что открытие, сделанное в Протвино, до предела обострит политическую борьбу. Появляются новые ресурсы, о которых наши предшественники не могли даже мечтать. Огромный мир уже ушедших людей… якобы ушедших, — поправился он, — оказывается в нашем распоряжении. Конечно, нужен системный подход… научная группа… фундаментальная наука… которой был так силен Советский Союз, но его развалили!.. времени ждать нет… поэтому я предлагаю… Тут он снова сделал паузу и обвел лица присутствующих тяжелым взглядом. — Я предлагаю десантировать туда группу товарищей, которая разыщет Владимира Ильича Ленина и выведет его к нам.

Установилось долгое молчание. Некоторое время люди за столом, накрытым зеленым сукном, смотрели друг на друга. Действительность или то, что они привыкли считать действительностью, таяла и текла, как мороженое в теплый день. На горизонте замаячил очередной съезд партии, краткое вступительное слово Бурлака, а затем… затем из-за кулис на сцену энергичной походкой выходит человек в скромном куцем пиджачке и поддетом под него старомодном жилете, в рубашке с пристежным воротничком на двух пуговицах и со скромным одноцветным галстуком. Человек обычный, но кажется немножко запыленным, как будто его извлекли из дальнего чулана, где он хранился много лет. Он уверенно встает у микрофона и говорит, чуть картавя и чуть закидывая голову назад: «Товарищи! От имени ЦК партии 1920 года передаю вам братский пролетарский привет!» И зал встает, обрушивая потолок в громовой овации.

Потрясенный этой картиной, один из присутствующих все-таки вымолвил с робостью:

— Но разве ученые уже научились разыскивать в загробном мире конкретных людей и выводить их сюда?

— Не научились. Ну и что? Есть же у нас наш красный академик Март Алфимов, попросим его разработать способ… Если мы будем ждать, то профукаем возможность… Наши отцы и деды ходили же в поиск в тыл врага? Вот и поход в загробный мир на поиски Ильича будем считать таким же ответственным поручением партии!

— Да, но как они попадут туда? — спросил тот, что отвечал в партии за идеологию. — Транспорт в те края не ходит… На каком парашюте мы их туда десантируем, Иван Федорыч?

— Элементарно, — усмехнулся Бурлак. — Это не клуб для богатых, куда пускают только Рому Абрамовича на его белой яхте. Смерть, по счастью, в России пока еще доступна всем, а не только Кудрину с Грефом!

— То есть мы убьем наших товарищей? Умертвим их?

— А вот это демагогия! Пустые слова! Вы еще не поняли, что мы уже третий день живем в абсолютно новой эпохе! Смерти нет, и поэтому убить никого нельзя! Ильич понял бы это в ту же секунду и использовал бы с блеском для успеха пролетарского дела! Неужели вы считаете, что среди преданных партии товарищей не найдется пятерых хорошо подготовленных людей, которые согласятся пройти через пустяковую медицинскую операцию для того, чтобы очутиться в загробном мире? Неужели вы считаете, что в нашем народе уже не сыскать добровольцев, готовых пожертвовать жизнью для того, чтобы спасти Ильича, почти сто лет бесцельно пребывающего в мире мертвых? Я уверен, что конкурс в отряд загробников будет больше, чем в первый отряд космонавтов! Герои в России не перевелись!