Россия загробная - [25]

На экране были видны три фигуры в синих тренировочных костюмах с белыми буквами СССР на груди, полулежащие в оранжевых космических креслах, снятых с корабля "Восход". Несколько врачей в голубоватых куртках, мягких бахилах и круглых шапочках хлопотали вокруг них. "Бойлерная! Отсчет пошел!", — сказал вдруг с потолка металлический голос диктора Левитана. Первый секретарь Бурлак и академик Алхимов не садились. Они молча смотрели на то, что происходило на огромной плазменной панели. В пункте управления воцарилась тишина. Инженеры и врачи подняли головы и все как один глядели на экран поверх открытых ноутбуков. На лица неподвижно лежавших членов экспедиции теперь были надеты круглые коричневые маски, защелкнутые на затылках.

Выбор способа отправки долго обсуждался научной группой под руководством академика Марта Алхимова. Никто не знал, как способ влияет на то, что будет происходить с человеком в загробном мире. На этот счет уже было представлено несколько теорий, но все они страдали от недостатка фактического материала. Судя по Чебутыкину — а коммунистам через свои каналы удалось получить всю медицинскую информацию о его здоровье — человек оказывался там в самом наилучшем состоянии. Означало ли это, что пробитые головы сами собой зарастали, язвы зарубцовывались, отрезанные ноги вставали на место, а пораженное сердце включалось и начинало работать как ни в чем ни бывало? В таком случае смерть была лучшим способом излечения. Научная группа отвергла как слишком экстравагантный и не соответствующий традициям страны электрический стул, не стала даже обсуждать расстрел и приняла решение рекомендовать усыпление с помощью газа с предварительными успокаивающими инъекциями. Руководство партии поддержало решение, и вот теперь они видели, как в Бойлерной начался торжественный и волнующий процесс. "Бойлерная! Газ пошел!", — оповестил все тот же торжественный голос Левитана с потолка. В тишине отрывисто стучали самописцы, выписывая на широком листе бумаги остроугольные линии. Линии сглаживались, быстро стремясь стать прямыми. Три неподвижных тела в оранжевых космических креслах еще дышали.

2.

Ашот Семенович Гаврильянц понял, что попал. Он шутил — грубовато и пошло, как всегда — что наркоманы попадают в вену, а он в тему. Он и раньше не мог пожаловаться на недостаток успеха — тиражи росли, реклама валила валом, читатель просто рвался с поводка, желая ухватить съемку Николь Киндман в неглиже или историю о том, как воспитательница детского сада совратила старшую группу — но все это померкло по сравнению с тем выдающимся, блестящим успехом, который он имел сейчас.

Дело было даже не в тираже, который после публикации об отмене смерти рос каждую неделю. Дело было даже не в том, что тема смерти, как ни странно, подхлестнула тему жизни: как показывали социологические опросы ВЦИОМ и Левада-центра, потребление в Москве росло безумными темпами, рестораны не закрывались до утра, а в бутиках мгновенно раскупались самые дорогие вещи из новых коллекций. Подвески в виде веселых черепов из серебра 975 пробы, золотые сережки в виде скрещенных костей, маленькие подарочные скелетики с табличкой "Скажи смерти нет!" пользовались невообразимой популярностью. Это заставляло рекламодателей, как со сдержанной гордостью сказал Ашот Семенович на совете директоров, "драться за наши полосы". Чем гуще, грубее, глупее и тошнотворнее писала в эти дни газета о смерти, тем ярче сияли рядом с этими чернушными публикациями цветные картинки девочек в бикини, косметических средств для уничтожения морщин и увеличения объема ресниц и нижнего белья в стиле Марии-Антуанетты. Ашоту Семеновичу — невысокому, круглому армянину в вечной черной водолазке, с лицом, которое всегда казалось небритым, хотя он и брился самым тщательным образом по утрам и вечерам — было ясно, что нельзя терять ни секунды. Надо наращивать успех.

И вот сейчас главред Гаврильянц держал в руках первый номер приложения к газете "ЖВК". Оно называлось "СВК" ("Cмерть В Картинках"). Черная глянцевая обложка. Витиеватый логотип, разработанный дизайнерами в знаменитой лондонской студии New Performance, был выполнен в стиле модерн и украшен пунцовыми розами. Эти двадцать четыре полосы гладкой плотной бумаги — нужен глянец, рекламодателю нужен глянец! — почти полностью были заполнены рекламой всевозможных жизненных благ. Изредка в рекламе попадались отдельные кратенькие заметки талантливых журналистов. У них были броские заголовки, обязательно включавшие в себя слова "секс", "деньги", "миллионер" и "купить" (согласно специально заказанным издательским домом социологическим опросам, 96 % москвичей не могли удержаться от прочтения, видя перед собой такие заманчивые слова) и не менее броские иллюстрации, которые по размеру, как и положено в современной журналистике, в разы превосходили тексты. Это была та новая, свободная от прошлого, устремленная в будущее, построенная на подсматривании, подглядывании и продвижении торговых брендов журналистика, которую создавал Гаврильянц в своей знаменитой газете.

Пафос нового издания состоял в том, что с исчезновением смерти для жизни открываются новые горизонты. Бояться нечего. Никто никогда не умрет. Смерть превратилась в маленький изящный антраша, о котором можно говорить со смехом, в легкий прыжочек отсюда туда, отменяющий тугоумные вопросы, которыми мучилась (как теперь понятно, напрасно) тяжелая, неудобочитаемая, так называемая классическая литература; и вопрос теперь был не в том, как умирать, а в том, что и после прыжочка каждому из нас придется делать трудный и приятный выбор потребителя. Там, в загробном мире — Ашот Семенович был уверен в этом! — тоже придется выбирать между Dior и Channel, между Merсedes и BMW, между колготками Wolford и Kunert. Из этого следовали слоганы, девизы, лозунги и даже философские постулаты. Никакой разницы, по какую стороны жизни вы находитесь, вы все равно должны выглядеть элегантно. Не думайте, что смерть освобождает вас от шопинга: там шопинг скоро будет в самом разгаре! Эти и другие находки поэтов из рекламных агентств украшали все двадцать четыре полосы нового издания, вышедшего начальным тиражом пятьсот тысяч экземпляров. Это означало, что Ашот Семенович и его холдинг одним ударом захватывали новый рынок. Но главная его идея — о, как ценили его голову акционеры, перед которыми он выступал в минувшую среду на совещании в отеле Балчуг-Кемпински! — состояла не в этом. Она состояла в том, что фешенебельная и эффектная "Смерть" с черной обложкой и иллюстрациями в стиле Одри Бердслея будет распространяться не только в жизни, но и после нее!