Россия в эпоху Петра Великого. Путеводитель путешественника во времени - [14]

Храм начинал строить уже известный нам по Меншиковой башне Иван Зарудный, но потом строительство пришлось прервать из-за запрета на применение камня. «Петровскую» часть церкви завершили лишь в 1720-е годы, а колокольню вообще пристроили в 1745 году. Елизавета хоть и считала себя продолжательницей дел Петра, но лаконичность отца заменила пышным, местами легкомысленным декором в духе середины XVIII века. На Басманной можно изучать смену государственных приоритетов в архитектуре – сначала петровское барокко, затем идущее вслед за ним елизаветинское.

Не стоит обделять вниманием церковь Иоанна Воина на Якиманке, ведь окрестный район очень сильно пострадал в советское время. Узорчатое здание хочет спрятаться от бесконечного потока автомобилей, а в XVIII веке здесь была тихая, малонаселенная местность, главной бедой которой были разве что наводнения. Церковь строил Иван Зарудный в 1710-е годы, и в страницах истории храма Иоанна Воина тоже фигурирует чертеж, якобы присланный лично Петром.

Впрочем, Петр принимал участие не только в украшении ряда московских церквей, он украшал и провинцию. Так, газета «Голос казачества» писала, что царь для каменного собора в современной станице Старочеркасской «прислал из Москвы план, мастеров, два колокола, связное железо, богослужебные книги и 100 руб. В бытность свою в Старочеркасске в 1709 году, он собственноручно положил несколько камней на восточной, алтарной стороне и залил известью».

В конце 1690-х годов мастер Потапов на деньги купца («гостя») Сверчкова возвел на Покровке церковь. О ней блестяще писал Д. С. Лихачев, еще заставший памятник неповрежденным: «Передо мной вздымалось застывшее облако бело-красных кружев. Не было „архитектурных масс“. Ее легкость была такова, что вся она казалась воплощением неведомой идеи, мечтой о чем-то неслыханно прекрасном. Ее нельзя себе представить по сохранившимся фотографиям и рисункам, ее надо было видеть в окружении низких обыденных зданий. Я жил под впечатлением этой встречи и позже стал заниматься древнерусской культурой именно под влиянием толчка, полученного мной тогда. Позже я узнал, что такие разные люди, как Наполеон и Достоевский, считали ее красивейшей церковью в Москве». Хотя церковь Успения на Покровке и негласно опекалась Луначарским, это не спасло ее от сноса в середине 1930-х годов. Теперь на месте великолепнейшего храма – пустырь. На одной из колонн церкви красовалась надпись: «Дела рук человеческих делал именем Петрушка Потапов». Что же это, если не манифест, прорвавший пелену анонимности древнерусской культуры?

Были в петровской Москве и архитекторы, которые к концу жизни перестали поддерживать новый вектор развития страны, возможно, разочаровались во власти. Осип Старцев в начале 1690-х годов возводит чудесный Крутицкий теремок, а в 1712 году, двадцать лет спустя, строит церковь Николы на Болвановке, ставшую лебединой песней московской архитектуры XVII века. Зримо протестуя против нововведений и ускорившегося ритма жизни, зодчий ищет визуального покоя в надежной, зарекомендовавшей себя старине. В небо возносится привычная шатровая колокольня и пятиглавый храм с волнами закомар. Характерно, что вскоре после завершения работ Осип Старцев уходит в монастырь. Нам трудно трактовать и расшифровывать бессловесные камни, но ведь именно архитектура является главным языком зодчего. Она заключает в себе тот посыл, который каменных дел мастер несет миру.

Храм – это духовная единица. Монастырь – это ансамбль. Несмотря на довольно жесткую политику в отношении церкви, в 1690–1700-е годы идет активное строительное переосмысление и обновление монастырских комплексов.

Особенно памятен и дорог Высоко-Петровский монастырь, где при непосредственном внимании Петра в 1690-е годы возводят две церкви и колокольню со святыми вратами. Один из храмов носит имя Сергия Радонежского, ведь во время волнений 1682 и 1689 годов Петр уходит именно под стены Троице-Сергиевой лавры.

Ворота с двухъярусной колокольней и надвратной церковью были построены в память о близких родственниках царя, погибших в мае 1682 года во время стрелецкого бунта. Петр пестует и укрепляет Высоко-Петровский монастырь, ведь монастырь – это не только место ухода от мира, это еще и высокие, надежные стены. Рядом находятся т. н. Нарышкинские палаты, собственность ближайших родственников Петра, одно из самых высоких гражданских зданий Москвы XVII века.

В противовес Высоко-Петровскому монастырю Софья делает центром своей градостроительной активности Новодевичий монастырь, который в итоге и стал ее последним пристанищем. В 1698 году она была пострижена в монахини под именем Сусанна, а Напрудную башню монастыря многие называют Софьиной. Как и на Меншиковой башне, на памятниках архитектуры Новодевичьего монастыря можно было сыскать часовой механизм. «Говорили (едва ли предание точно), что часы поставлены Петром с минутным боем нарочно, чтобы чаще напоминать заточенной Софье о ее крамоле. Кельи Софьины – двухэтажное здание, почти вплоть у стены, смотрящее за город. Что за странность? За кельями не водится, чтоб они смотрели в „мир“. А это с намерением опять: здесь на зубцах или около них на виселице качались пред окнами тела казненных стрельцов», – отмечает в мемуарах Н. П. Гиляров-Платонов. Интересно, что на рубеже 1720–1730-х гг. в монастыре жила Евдокия Лопухина, первая жена Петра, когда первый император давно почивал в могиле.