Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы - [21]
Когда Швеция и Россия осенью 1556 года искали возможности к примирению, у обеих стран была одна и та же цель — достигнуть status quo ante bellum или, другими словами, решить все путем переговоров, а не силой.
Обе стороны сразу заявили официально, что не стремятся к расширению своих земель. "Мы не стремимся ни к чему такому, что правом не принадлежит нам, а мы довольны тем, что нам дает всемогущий Господь", — писал король Густав Ваза царю Иоанну Грозному 24 октября 1556 года. И царь ответил посла короля Густава почти теме же словами на своей аудиенции 9 марта 1557 года: "Мы не хотим себе земель Шведского короля, а мы остаемся довольными, как и следует правоверному правителю делать, своими землями, которые дал нам когда-то Господь!"
Казалось, при таком подходе сторон достигнуть заключения мирного договора не представлялось сложной задачей. Но все было не так просто, потому что между странами существовала разница в статусе и культуре. Московская Русь за времена трех последних царей выросла в крупное государство, считавшее себя преемником Византии, т. е. Третьим Римом, и представляло традиции Восточной церкви. А Швеция была маленькой западноевропейской страной, недавно вышедшей из Кальмарской унии — Союза Северных стран, и разрабатывала модель лютеранского государства по образцу немецких княжеств. Шведский король Густав Ваза не имел большого авторитета в других странах Европы, и об этом были неплохо осведомлены в Москве. Но и царь Иоанн Васильевич еще не слыл Грозным, его репрессии, начатые в 1557 году не достигли того размаха, чтобы слухи о его, скажем так, суровости достигли Европы[141].
Исходя из этого, все разногласия сосредоточились вокруг одного вопроса — престижа, то есть, каким должен быть уровень переговоров, кто должен быть признан виновным в развязывании войны и на каких условиях будет произведен обмен пленными. Предстояла серьезная дипломатическая и, возможно, теологическая полемика. Королю нужно было тщательно продумать состав делегации, которой предстояло отстаивать его интересы в Москве. Но Густав Ваза поступил иначе — поручил выбор послов своему наследному принцу Эрику[142]. Профессор Кари Таркиаинен считает, что это связано с тем, что отец считал кронпринца более образованным и начитанным по сравнению с собой. По крайней мере, в библиотеке Эрика имелся труд Сигизмунда фон Херберстеина (Герберштейна) "Rerum Moskoviticarum Commentarii" (1549) — единственное нормальное описание России того времени.
В делегацию послов были назначены: шурин короля, брат покойной королевы Маргариты[143], государственный советник Стен Эриксон Леийонхувуд, архиепископ Лаврентиус Петри, епископ Турку Микаэль Агрикола[144], начальник палаты Бенгт Гюлта и молодой дворянин Кнут Кнутсон Лиллие. К ним присоединились секретарь короля Олави Ларсон и переводчик Выборгской крепости Бертил Ёрансон. Всего делегация насчитывала вместе со слугами около ста человек. Инструкции, полученные от короля были довольно неопределенными — делегация должна вернуться с мирным договором, но он должен быть лояльным, иначе Густав откажется его ратифицировать.
Послы отправились в путь и прибыли в Выборг 10 декабря 1556 года, чтобы провести там пять недель. Граница была закрыта с русской стороны — Иоанн Васильевич только что завершил покорение Астрахани, открыв новые торговые пути в Каспийское море и дальше в Персию, его армия возвращалась и должна была обрушиться на Лифляндию. Царь был заинтересован в мирном договоре со Швецией. Если бы посланная делегация была бы уверена в этом, то смогла бы вытребовать для себя более выгодный договор. Но никто не хотел натягивать лук слишком туго ни на какой стадии.
16 января 1557 года граница была, наконец, открыта, и дипломаты начали свой трехмесячный путь по русским землям. Прибыв в Новгород, шведы имели переговоры с наместником, Михаилом Васильевичем Глинским, но прозвучали лишь общие фразы. Накануне отъезда в Москву, 4 февраля, случилось пренеприятнейшее происшествие — кто-то из слуг, напившись, стал швырять в печку русские иконы. Русские немедленно потребовали осуждения провинившегося на смерть и выдачу его для совершения казни. Над всей делегацией нависла опасность попасть в заключение, что означало продолжение войны. К счастью, кто-то из шведов вовремя вспомнил ту самую книгу Херберстейна, где говорилось о том, что в России лишь царь был господином жизни и смерти. Это и было предложено новгородскому наместнику — оставить решение вопроса за государем Иоанном Васильевичем.
В Москве послы пробыли более трех месяцев. Инцидент с сожженными иконами завершился благополучно — царь Иван Васильевич простил хулителя икон. С самим государем шведы встречались трижды на аудиенции и дважды присутствовали на ужине. Остальное время, за исключением длительного перерыва, связанного с постом, русскую сторону представлял Алексей Адашев[145], царский постельничий[146], ведавший личным архивом царя и всеми внешнеполитическими делами государства.
Основной спор завязался по вопросу виновности в войне. Шведы старались объяснить все распрями жителей порубежных территорий. Но русские в ответ смеялись — каким образом, осаду Орешека шведским флотом можно назвать пограничным конфликтом. Ведь кто-то отдал приказ для этого, и ни кто иной, а король Густав Ваза. Переговоры зашли в тупик. Шведы не могли вернуться домой с документом, в котором бы их признали виновными в нарушении целовании креста
