Россия Путина - [19]
По Хайеку, «этика – отнюдь не дело свободного выбора[40] Мы не создаем и не можем создавать ее. (…) Если, однако, говорить о современном обществе, то в нем нет места так называемой „естественной доброте“, потому что, исходя из этого врожденного инстинкта, человек никогда бы не построил цивилизацию, способную обеспечить жизнь такому многочисленному населению. Чтобы добиться этого, человеку пришлось расстаться со многими чувственными побуждениями, служившими добру в малых группах, и пойти на жертвы, которые были ему ненавистны, но которых требовала дисциплина свободы»[41].
Абстрактное общество опирается на заученные правила, а не на всеобщие благие и сознательно выбранные цели. Этот принцип является противоположным по отношению к нашим первобытным чувствам. Хайек добавляет следующую абсолютную истину: «Человек цивилизовался в значительной степени вопреки своей воле. (…) Непременные правила игры в свободном обществе требуют от нас много такого, что кажется нам неприятным: мы должны конкурировать с другими, мириться с тем, что другие могут оказаться богаче нас и т. п. (…) И тут именно рыночная дисциплина вынуждает нас рассчитывать наш бюджет так, чтобы ответственно использовать наши средства для достижения наших же целей».[42]
Прогресс нельзя планировать. Именно благоприятные моральные традиции, в большей мере, чем интеллектуалы со своими проектами, сделали возможным прогресс в прошлом и обеспечат его в будущем.
«Сам социализм есть результат возрождения первобытных инстинктов. (…) Самым разрушительным из конструктивистских моральных идеалов (враждебных традициям) оказывается эгалитаризм. Эгалитаризм гибелен и разрушителен не только потому, что лишает индивидов тех единственных в своем роде сигналов, которые только и позволяют им рациональным образом направить свои усилия, но еще в большей мере потому, что исключает единственное побуждение, способное заставить свободных людей соблюдать моральные правила, – избирательное уважение окружающих».[43]
Другим врагом цивилизации является вседозволенность. По мнению Хайека, «Зигмунд Фрейд вследствие его влияния на образование стал, вероятно, величайшим разрушителем культуры…. Его стремление освободить людей от налагаемых на них культурой ограничений, высвободив их естественные побуждения, дало толчок самому пагубному наступлению на основы цивилизации… Мы пожинаем теперь плоды этого посева».[44]
Хайек считает, что некоторые теории отсятся к области суеверий. Суеверие состоит в том, что человек думает, что знает больше, чем он знает на самом деле. Мы доверились разуму для оправдания наших дурных инстинктов, отбрасывая традиции, потому что последние нам мешали. Ведь они требовали дисциплины, без которой, впрочем, не может быть и свободы. Однако сегодня наука выявляет границы нашего разума. Невозможно просто взять – и заменить институты и ценности, прошедшие многовековой отбор. Индивидуальное знание всегда ограничено, а соблюдение проверенных временем традиций необходимо для поддержания мира, обеспечения процветания и воспроизводства вида. Вот почему традиции являются единственным прочным фундаментом, на котором можно построить свободное общество. Консерватизм, основанный на понимании этого, ближе к истине, чем претенциозный и конструктивистский «прогрессизм», по которому человек может произвольно перестраивать моральные принципы и ключевые институты, благодаря которым стало возможным развитие цивилизации. Таким образом, разумный консерватизм является гарантом как порядка, так и прогресса.
Антрополог Арнольд Гелен также показал важность традиций. Человек, которому присущи хаотичные инстинкты, нуждается в культуре, чтобы избежать хаоса.[45] Возрождая традиции, правительство Владимира Путина принимает во внимание новейшие достижения социальных наук, в то время как Запад, отвергающий традиции, остался на уровне теории социальной инженерии XIX века в стиле Огюста Конта. А между тем общество – это не машина, которую может изобрести инженер, но живая реальность, к которой нужно относиться уважительно, подобно врачу.
Считается, что Россия не знала демократии с XV века, когда великий князь московский Иван III Васильевич подчинил себе вольный город Новгород. Действительно, в то время в Псковской и Новгородской республиках действовал режим прямой демократии. Собрание граждан, «вече», играло ту же роль, что Landsgemeinde в немецкоязычной части Швейцарии. Нужно признать, что с тех пор в России не было демократических традиций, разве что в рамках православной церкви, организованной по принципу соборности. Однако Россия опирается на традиции, ограничивающие произвол: православная религия и армия являются в этом смысле институтами, охраняющими общество от внутреннего и внешнего хаоса.
Является ли нынешний строй демократическим? С формальной точки зрения, он такой же демократический строй, как и на Западе: проводятся выборы, принята Конституция, скопированная с западных образцов. Свободы слова в России, пожалуй, больше, чем во Франции, если судить по опыту, полученному автором в университетах и в общении со СМИ. В материальном плане демократия опирается на средний класс и процветающую экономику, а также на право собственности. Все это есть в России. Налоговое бремя намного ниже, а уровень жизни с момента прихода Путина к власти вырос в четыре раза.
