Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814 - [15]

.

В основе этого могущества лежал политический союз, связавший монархию Романовых с классом крупных и мелких земельных собственников. В этом отношении Россия была похожа на остальные четыре европейские великие державы (Великобританию Францию, Австрию и Пруссию): везде существовал похожий союз между короной и земельной аристократией. В каждом случае этот союз имел ряд отличительных черт. В Великобритании, например, власть монарха была не абсолютна, а аристократия играла роль младшего партнера в коалиции, в состав которой входили также представители финансовой и торговой элиты[27].

Хотя в теории все четыре континентальные монархии были абсолютными, никто из них не сомневался, что российский император обладал большей полнотой власти, чем глава верховной власти во Франции, Австрии или Пруссии. Он мог издавать законы и облагать свой народ налогом без согласия последнего, и ни один закон не мог защитить даже самых именитых подданных императора от прихотей монаршей воли. Напротив, особенно во Франции и Австрии, аристократические собрания и судебные институты, унаследованные от эпохи средневекового феодализма, ограничивали власть монарха так же, как это делали нормы, принятые среди высших слоев общества и распространявшиеся порой на самих монархов и членов их семей. Другие факторы также способствовали укреплению власти российского самодержца. Например, в протестантской Европе некогда громадные земельные владения католической церкви в ходе Реформации оказались в руках аристократии. В католической Европе XVIII в. большая часть этих земель все еще принадлежала церкви. В России же монархия к 1760-м гг. секуляризировала несметные богатства православной церкви и в значительной мере определила их в свое пользование. Это явилось одной из основных причин того, что к 1790-м гг. более 40% всего крепостного населения «принадлежало» не помещикам, а государству[28].

Широчайшая и деспотическая власть самодержца была обыденным явлением российской политики и управления. Решающее значение имели проводимая самодержцем политика, а также умение управлять как правительственным аппаратом, так и настроениями родовитой знати. Но российский монарх был одновременно и всемогущим, и сильно ограниченным — в некоторых отношениях — монархом. Даже европейская часть России по площади значительно превосходила любую другую европейскую великую державу. До 1750-х гг. численность ее населения не превышала количество жителей Франции, но и в правление Александра I плотность населения в России оставалась крайне низкой по европейским стандартам. Система наземного сообщения была развита слабо, а во время весенней и осенней распутицы дороги покрывались непролазной грязью. Правительственная бюрократия была малочисленна, коррумпированна и некомпетентна. В 1763 г. в России было лишь немногим больше чиновников, чем в Пруссии, хотя последняя по размеру составляла одну сотую часть территории европейской России. Прусский монарх имел возможность вести набор чиновников, имевших специальные навыки в области юриспруденции и управления, из выпускников многочисленных германских университетов, некоторые из которых были основаны еще в средние века. Когда Александр I занял российский престол в 1801 г., в России существовал всего один университет, открытый в Москве в 1755 г. После проведенной в 1775 г. губернской реформы государственный аппарат на местах начал расти, однако в большинстве случаев новые чиновники назначались, а нередко избирались из числа поместного дворянства. Очень часто эти люди по нескольку лет служили в армии в офицерском звании, прежде чем вернуться в родную губернию для того, чтобы жениться и наследовать свои небольшие поместья. Расширение местной администрации, следовательно, укрепляло взаимозависимость монархии и землевладельческого сословия.

С одной стороны, Романовы не могли обойтись без дворянства, которое один император назвал вынужденным сборщиком податей и наборщиками рекрутов по деревням. В равной степени государство не могло существовать без службы дворян в бюрократическом аппарате империи, и прежде всего — в качестве офицеров в армии. Однако и дворянство отчаянно нуждалось в государстве. Служба в качестве офицеров или чиновников являлась существенной статьей дополнительных доходов. Государство также обеспечивало безопасность помещиков в случае крестьянского неповиновения или бунта. В 1773 г. восстание казаков и крестьян во главе с Е.И. Пугачевым охватило обширную территорию Приуралья и нижнего течения Волги. Потребовались многие месяцы боевых действий и многотысячная армия для подавления восстания, стоившего дворянам многих жизней и оставившего глубокий след в сознании правящих кругов России. Для небольшого, но все же значительного числа мелкопоместных дворян служба в армии и даже в бюрократическом аппарате являлась способом пополнить ряды аристократической элиты и тем самым нажить состояние. Непрестанные войны, которые Россия вела в XVIII в., предоставляли молодым людям много возможностей проявить себя.

Помимо Романовых, в числе тех, кто оказался в наибольшем выигрыше от растущего в XVIII в. благосостояния России, была узкая группа семей, занимавших в то время ведущее положение при дворе, в правительстве и армии и являвшихся аристократической элитой империи. Некоторые из этих семей были древнее Романовых, другие возвысились совсем недавно, но ко времени правления Александра I из них сформировался костяк единой аристократической элиты, связанной материальными и семейными узами. Богатство, социальный статус и положение этих семей в правящих кругах давали им огромную власть. Созданные ими отношения патронажа пронизывали правительственный аппарат России и ее армии. Сами Романовы были выходцами из этого аристократического слоя. Впоследствии имперский статус возвысил их над массой аристократии, и монархи взяли за правило сохранять автономное положение и никогда не позволяли себе стать орудием какой бы то ни было аристократической клики. Тем не менее подобно другим европейским монархам они стали рассматривать аристократических магнатов как своих естественных союзников и партнеров, как оплот естественного порядка и иерархического устройства эффективно управляемого общества.