Россия - преступный мир - [12]

Между прочим, когда осматривалось место происшествия, на дверях комнаты, где лежали трупы, был обнаружен пригодный для идентификации отпечаток окровавленного пальца, который никому из тех, что сидели или привлекались по этому делу, не принадлежал. И коль скоро уже сотни людей проходили по делу, я посоветовал следователю включить в состав бригады эксперта-дактилоскописта. Там ведь имелась уже целая картотека отпечатков. Вот и пусть эксперт продолжает работу вокруг семьи Калаговых — среди друзей, знакомых, соседей — на предмет идентификации следа. Целенаправленной работы, повторяю, по делу не велось, но «шевеление», как мы говорим, продолжалось.

Через некоторое время эксперт, который, находясь в Моздоке, обрабатывал огромный массив ранее собранных дактокарт, вдруг сообщает, что еще в первые дни после совершенного преступления в числе многих других дактилоскопировался некий Кокаев Валерий Павлович и что, по мнению эксперта, окровавленный отпечаток пальца принадлежит ему.

Смотрим материалы: да, действительно, допрашивали Кокаева, кстати, близкий родственник Калаговых, но связей с семьей убитых он не поддерживал. В ночь убийства находился в общежитии кирпичного завода в Орджоникидзе, отбывая там как «химик» третью или четвертую судимость. Сожительствовал в тот период с некоей Заирой Засеевой, которую называл женой. Допрошенные в первые же дни после убийства Кокаев и Засеева доказали свое алиби относительно данного преступления. Мы вызвали эксперта в Москву и стали искать Кокаева. Выявив некоторые его связи, узнали, что в последний раз его якобы видели в Ленинграде. Дали ориентировку и в Ленинград, и в ряд других областей, где он мог бы появиться. В середине декабря 1988 года получаем сообщение: по вашей ориентировке задержан Кокаев В. П., который в момент задержания оказался вместе с дамой на набережной Невы. Одет был в форму капитана первого ранга с набором орденских колодок. Сообщаем также, что он обвиняется в мошенничестве — взял у официантки крупную сумму денег, обещая достать сапоги, и скрылся. За нарушение паспортного режима задержан на 15 суток. Если он вам нужен, приезжайте.

К тому времени выводы эксперта об идентичности отпечатка пальца Кокаева следу, обнаруженному в доме убитых, категорически подтвердила комиссионная экспертиза, проведенная в ЦНИИСЭ. И мы с Горбуновым выехали в Ленинград.

Прежде всего надо было найти основание для его ареста. С помощью ленинградских коллег быстро отыскали ту официантку, к этому мелкому мошенничеству добавили бродяжничество с нарушением паспортного режима. Первые допросы проводились в КПЗ. Речь на них шла об обстоятельствах гибели семьи его дяди, их взаимоотношениях. Но об отпечатке пальца ничего не говорили, поскольку он мог бы легко найти любое удобное для себя объяснение: был потрясен, увидев трупы, упал на грудь покойного, испачкался там же было море крови! Но у нас имелись первые протоколы допросов его и его жены Заиры, которая создала ему алиби: они вместе якобы смотрели кино и никуда не отлучались из дома на кирпичном заводе в Орджоникидзе.

Среди ряда других, тоже первых, материалов мы нашли сведения, которые сообщили сослуживцы убитого. В разговоре с ними Дзоца Калагов говорил об одном своем гадком родственнике, который приходит к нему и требует денег на памятник своей матери. Поскольку сказано это было незадолго до убийства, можно было предположить, что «гадким родственником» и являлся Кокаев.

На очередном допросе я говорю: «Когда вам стало известно, что вашего дядю вместе со всей семьей убили?» — «Когда вызвали в сельсовет села Чермен. Нас вызвали вместе с Заирой, допросили и отпустили». — «Что вы сделали дальше?» — «Сели в автобус и уехали домой». — «То есть сразу уехали? А в дом к родному дяде не пошли?» — «Нет, не пошел». — «Тогда объясните мне, — говорю, — как же так? Мы оба с вами кавказцы. У нас же так не принято. Погибли ваши близкие родственники, а вы не захотели пройти какие-то пять домов. А на следующий день отправились к сестре, которая живет в Орджоникидзе, с сообщением об их смерти, и она поехала на похороны, а вы нет. Как же так?»

Вот вокруг этого и крутились мои вопросы. Через 16 дней, в течение которых шли беспрерывные допросы, я принял решение перевозить Кокаева в Москву. К сожалению, между следователем Горбуновым и Кокаевым произошел конфликт, и последний заявил, что никаких показаний он давать ему не будет. Досадный конфликт, из-за которого работать с Кокаевым теперь предстояло мне одному. Привезли его в Москву, и снова начались тяжелейшие допросы.

В материалах дела мы обнаружили сведения о том, что некто Тибилошвили, житель Южной Осетии, отбывающий наказание по очередной своей судимости в Ставропольском крае, в день убийства приезжал к Кокаеву и они находились вместе. А на третий или четвертый день после убийства Калаговых этот Тибилошвили был задержан в Орджоникидзе, в такси, возле дома сестры Кокаева. И оба они сели на 10 суток. Вот тогда у них и брали отпечатки пальцев. Но ведь в эти же дни были арестованы ингуши, подозревавшиеся в убийстве, и даже имелось экспертное заключение, что окровавленный отпечаток не принадлежит Кокаеву или Тибилошвили. Специально это было сделано или по неопытности эксперта, сказать мне трудно. Но можно допустить, что политическая установка валить преступление на ингушей, дабы обострить ситуацию, заставила эксперта дать нужное заключение. И это заведомо ложное заключение, в то время как по Кокаеву и Тибилошвили требовалась серьезная отработка, открыло им путь на волю: оба, спустя десять суток, были освобождены.