Россия - преступный мир - [10]

Как и следовало ожидать, по поводу этого задержания в ЦК КПСС был немедленно выдан звонок руководства республики о том, что московский следователь занял совершенно непонятную для местных властей позицию. Ведь ни у кого нет сомнений, что преступление совершили арестованные на данный момент лица ингушской национальности, но Валеев умышленно направляет следствие по ложному пути и пошел даже на арест офицера, добропорядочного и толкового работника. Вместе с тем руководство республики не исключает, что действиям Валеева есть объяснение. Они могут быть продиктованы тем обстоятельством, что ингуши, проживающие в Пригородном районе, как стало им известно, собрали значительную сумму денег и через своего земляка, работающего в генпрокуратуре, Костоева, сумели «воздействовать», так сказать, на Валеева. Понятно, что дальнейшее участие Валеева в расследовании дела об убийстве представляется невозможным.

Центральный Комитет дал немедленную установку российской Прокуратуре, Валеева без всякого разбирательства отстранили от этого дела и освободили от должности старшего следователя. Однако, не имея возможности вменить ему хоть что-нибудь конкретное, кроме голословных обвинений в необъективном расследовании, перевели его на какую-то рядовую должность, где он занимался вопросами статистики целых три года, когда его также без объяснений возвратили на прежнюю должность.

Расследование возглавили мои коллеги Р. Савин и В. Пантелей. Получилось теперь так, что параллельно стали вести два дела: об убийстве Калаговых и о применении недозволенных методов в отношении арестованных.

Примерно через полгода было полностью подтверждено алиби первой группы арестованных. Кровь на их одежде оказалась кровью от скота, который они забили и вывозили на продажу за пределы республики, и вообще в день убийства они находились в Горьковской области. Таким образом, после долгих издевательств, которым подвергали их местные детективы, арестованных вынуждены были освободить. Затем появилась другая версия.

Некая гражданка Цицхиева, женщина легкого поведения, ингушка, под грубым нажимом и шантажом все тех же местных работников милиции дала показания о том, что она знает убийц. Да, хочу заметить, что некоторые фамилии я из этических соображений буду изменять.

В ночь совершения преступления в селении Чермен некоторые свидетели видели автобус, принадлежащий орджоникидзевской птицефабрике, обычно перевозивший рабочих. Водитель автобуса, некий Дагаев, ингуш, после недолгого запирательства рассказал, что выехал с Цицхиевой за село, там застрял, ждал, пока появится помощь и его вытащат. А вот сама женщина показала другое. Да, она действительно находилась в ту ночь в автобусе. Но посреди ночи к ним подъехали несколько ингушей, которых она назвала, и предложили совершить разбойное нападение на дом очень богатого человека, завскладом птицефабрики Дзоцы Калагова. Договорившись совершить разбойное нападение, они подъехали к дому жертвы, монтировкой взломали дверь и проникли внутрь. Далее совершили убийство пятерых членов семьи, забрали деньги, хранившиеся в стеклянной банке, около 6 тысяч, разделили добычу между участниками и разъехались в разные стороны.

Все эти люди, разумеется, были моментально арестованы, и началась раскрутка новой версии. Позже некоторые из этой группы, доказав свое алиби, исключались и выходили из-под ареста, их же места занимали другие, обязанные этой «честью» все той же Цицхиевой.

Ну, предположим, кому-то удавалось доказать свое алиби, что в ту ночь он был с тем-то. Свидетель подтверждал: да, он был у меня дома. Цицхиева тут же, на очередном допросе, заявляла, что из-за боязни не упомянула на прошлых допросах фамилию и этого свидетеля, который находился вместе с ними во время совершения преступления. Таким вот образом следствие обеспечивало себя все новыми и новыми фигурантами.

Расследование длилось уже 5 лет. В стадии завершения группа арестованных стала интернациональной. Нашли бродяжку, некую Дарью Украинскую, которая показала, что была из милости пущена в дом Калаговых на ночевку, спала в коридоре и по сговору с преступниками открыла им дверь. Подтвердила тем самым показания Цицхиевой. Словом, арестовывали новых людей, их опознавали все те же Цицхиева и Украинская. Под откровенным оговором их признавались и другие арестованные. Дело разбухало. Оно десятки раз обсуждалось на всех уровнях, включая самые высокие инстанции, органы Прокуратуры и МВД. По существу, оно стало в стране делом N 1.

Принципиальная необходимость его раскрытия связывалась вот еще с каким обстоятельством. В первые же дни после убийства Калаговых в населенных пунктах республики прокатилась волна массовых митингов, шли партийные активы с требованием немедленного выселения за пределы республики всех ингушей. В самой же Ингушетии в маршрутном автобусе разразился скандал, во время которого один из скандалистов был убит. Им, на беду, оказался осетин. И вот в декабре 81-го года, неся гроб с телом убитого на плечах, осетины организовали массовое шествие на центральной площади Орджоникидзе, после чего немедленно начались беспорядки: погромы, попытки поджогов ингушских домов, поджоги автомашин и так далее, длившиеся три дня. В столицу Северной Осетии вылетели руководители государства, которые безрезультатно уговаривали толпы народа прекратить бесчинства. И тогда под командованием заместителя министра МВД Ю. Чурбанова были выдвинуты войска, очистившие площадь. Но эта акция стоила Кобалоеву кресла первого секретаря обкома, которое он занимал 18 лет.