Россия перед вторым пришествием - [34]

.

(1.10.1908) : «Богоматерь спасала Россию много раз. Если Россия стояла до сих пор, то только благодаря Царице Небесной. А теперь какое тяжелое время мы переживаем! Теперь университеты наполнены евреями, поляками, а русским места нет; а еще правительство бранят! Как может помогать таким людям Царица Небесная? До чего мы дожили! Дай, Господи, чтобы Россия держалась покровом Царицы Небесной, а вас чтобы она не оставляла до конца жизни» *.

(2.10.1908) : «Христиане, которые не веруют в Бога, которые с евреями действуют заодно, которым все равно, какая вера: — с евреями они евреи, с поляками они поляки, те не христиане, они только званые, и погибнут, если не раскаются» ³⁷.

(5.10.1908) : «Интеллигенция наша — просто глупа. Несмыс-ленные, поглупевшие люди! Они и учиться-то не могут, как следует, только бастуют... Ну, да что о них говорить!» ³⁸

Прот. Сергий Булгаков (1871-1944) писал зимой 1941-1942 гг.: «Интеллигенция впитала в себя все духовные яды западного безбожия, начиная с энциклопедизма и гуманизма, материализма и человекобожия, наконец, социализма в образе марксизма и вообще экономического материализма. Вообще не было такого яда в европейской лаборатории, которого бы не прививала себе русская интеллигенция. Вообще весь пестрый спектр европейского безбожия был здесь воспринят в смешении...»³⁵

Но известно: кого Бог хочет наказать, у того Он отнимает разум. И история русской интеллигенции стала, по автопризнанию П. Б. Струве, историей революции. В сатанинской гордыне интеллигенция отвергла своих подлинных учителей. «Идея включить Феофана Затворника в историю русской интеллигенции, — свидетельствовал Г. П. Федотов, — никому не приходила в голову по своей чудовищности. А между тем влияние этого писателя на народную жизнь было несравненно более сильным и глубоким, чем любого из кумиров русской интеллигенции»⁴⁰.

Да и как могли они «принять», например, того же С. А. Нилуса, обрушивавшегося на их «святыню»? Вот в его изложении рассказ одного из оптинс-ких духовников о. Феодосия (f 9.3.1920), впоследствии игумена, начальника Оптинского Скита (октябрь-ноябрь 1908): «Собралась собороваться партия богомольцев, душ четырнадцать, исключительно женщин. В числе их была одна, которая собороваться не пожелала, а попросила позволения присутствовать зрительницей при совершении таинства.

— <...> По совершении таинства смотрю, подходит ко мне та женщина, отводит меня в сторону и говорит:

— Батюшка, я хочу исповедоваться и, если разрешите, завтра причаститься и потом у вас пособороваться.

<...> Я разрешил ее от греха, допустил к Причастию на другой день и объяснил, чтобы она собороваться пришла в тот же день часам к двум пополудни... На следующий день женщина эта пришла ко мне несколько раньше назначенного часа, взволнованная и перепуганная.

— Батюшка! — говорит. — Какой страх был со мною нынешнею ночью! Всю ночь меня промучил какой-то высокий страшный старик; борода всклокоченная, брови нависли, а из-под бровей такие острые глаза, что как иглой в мое сердце впивались. Как он вошел в мой номер, не понимаю: не иначе, это была нечистая сила... — «Ты думаешь, — шипел он на меня злобным шепотом, — что ты ушла от меня? Врешь, не уйдешь! По монахам стала шляться да каяться — я тебе покажу покаяние! Ты у меня не так еще завертишься: я тебя и в блуд введу, и в такой-то грех, и в этакий»...

И всякими угрозами грозил ей страшный старик и не во сне, а въяве, так как бедная женщина до самого утреннего правила, — до трех часов утра, — глаз сомкнуть не могла от страха. Отступил он от нее только тогда, когда соседи ее по гостинице стали собираться идти к правилу. — «Да кто ж ты такой?» — спросила его, вне себя от страха, женщина.

— Я — Лев Толстой! — ответил страшный и исчез.

— А разве ты знаешь, — спросил я, — кто такой Лев Толстой?

— Откуда мне знать? Я неграмотная.

— Может быть, слышала? — продолжал я допытываться, — не читали ли о нем чего при тебе в церкви?

— Да нигде, батюшка, ничего о таком человеке не слыхала, да и не знаю, человек ли он, или что другое.

Такой рассказ я слышал из уст духовника святой Оптиной Пустыни, человека для меня совершенно достоверного. Что это? Неужели Толстой настолько стал «своим» в том страшном мире, которому служит своей антихристианской проповедью, что в его образ перевоплощается сила нечистая?..»⁴¹³²

И.К. Сурский (протоиерей Ильяшевич), духовный писатель: «В период отлучения Толстого от Церкви Г-н Ярмонкин издал книжку, в которой были перечислены запрещенные дотоле к печати хуления и глумления Толстого над Господом нашим Иисусом Христом Богом Словом Вседержителем и над Пречистой Богородицей.

Страшно повторить, но повторю, чтобы все знали, что Толстого Святейший Синод отлучил от Церкви за эти потрясающие хулы и за совращенную им массу людей. Толстой писал, что Христос оттого называл себя Сыном Божиим, что был незаконнорожденный, что Он был нищий, которого высекли и повесили.

Я привел только это, а в книжке Ярмонкина было напечатано множество ужасных хулений, которые этот сын дьявола изрыгал.

Как жалко, что Святейший Синод не опубликовал всех или части этих хулений и глумлений, тогда бы никто не возмутился отлучением Толстого. <...>