Россия на рубеже XV-XVI столетий - [73]
До недавнего времени было известно лишь четыре источника, говорящих о спорах по вопросу о монастырском землевладении на соборе. Первый — Соборный ответ Ивану III.[599] Соборное решение было изложено Ивану III в послании митрополита Симона, зачитанном дьяком Левашом. В нем говорилось, что со времени императора Константина «святители и монастыри грады, и власти (волости. — Ред.), и села, и земли дръжали, и на всех соборех святых отец не запрещено святителем и монастырем земель дръжати», так же и на Руси «до сех мест святители и монастыри грады и власти, села и земли держали». Итак, отцы собора начали с общей ссылки на практику церковно-монастырской жизни. Это не удовлетворило великого князя: из того факта, что не было канонических запрещений церкви владеть недвижимостью, прямо не следовало, что такое владение богоугодно. Тогда к великому князю пришел митрополит Симон и прочитал «список» (т. е. решение собора) с конкретными ссылками на Библию, «грамоту» царя Константина, правило Карфагенского собора, жития святых и пожалования князей Владимира и Ярослава. Этот набор доказательств древности и нерушимости церковно-монастырского землевладения приобретал значительную силу. Но и этого мало. Дьяк Леваш зачитал новое (второе) послание от имени Симона и всего собора, где содержится предупреждение, что те, кто преступит законы русских князей, «да будут прокляти в сей век и в будущий», ибо «стяжания церковная — божия суть стяжание». А. С. Павлов, а вслед за ним Г. Н. Моисеева и Я. С. Лурье полагают, что в составлении ответа мог принимать участие Иосиф Волоцкий (совпадает, в частности, порядок перечисления святых, владевших землями, в ответе и в духовной Иосифа Волоцкого).[600]
Второй источник о соборе 1503 г. — краткая запись Вассиана Патрикеева: «О еже како в второе (очевидно: «второенадесятое». — А. З.) лето князь великий Иван Васильевичь всея Русии повеле быти на Москве святителем и Нилу, и Осифу, попов ради, иже дръжаху наложницы; паче же рещи — восхоте отъимати у святых цръквеи и у монастырей».[601]
Третий — свидетельство Жития Иосифа Волоцкого, составленного Львом-Аникитой Филологом:
«Бысть же и еще царскому повелению, священныя мужа с архиереи в господьствующий град събираюшу ведати о словеси: манастырем села и нивы аще не приаты суть. Некоим бо отцем, иже безмолвное и уединенное житие проходящем и любящем, и отеческая учениа о нестяжании черноризцем добре внявшем, поболеша о стяжении сел манастырем… И сих ради молиша самодержца, яко имуще дръзновение к нему, ради бо крепкаго их жительства и добродетели множества зело от самодержець приемлеми и почитаеми. И о сем собору събрану, не мала же разсуженка добрых лишитися непшующе отци, аще и Иосифу не сушу с ними. Сего ради и паки понудиша его в град Москву взыти…» Далее идет пространное рассуждение в защиту монастырского землевладения, завершающееся изложением решения собора: «Сей събор, избрав тако оправда, яко хотящим истинно спастися, несть поврежение стяжаниа церьковьная, иже в манастырех… И в сих… съвпрашаниих Иосиф разумно и добре, разчиняа лучшая к лучшим, смотря, обоюду ползующая…»[602]
Рассказ жития явно подернут дымкой времени и говорит об умеренно иосифлянских представлениях автора (для него и Нил Сорский — «светило», жившее на Белоозере).[603] По Житию, заседания собора 1503 г. начались по «царскому повелению», но инициатором вопроса о «стяжании сел» выступают заволжские старцы. Роль Ивана III автор фактически обошел молчанием, неопределенно заметив о «царском повелении», по которому собрались иерархи в 1503 г. Не говорил он и о выступлении Иосифа Волоцкого.
Четвертый источник — так называемое «Письмо о нелюбках» иноков Кириллова и Иосифова монастырей:[604] «Егда бысть собор при великом князе Иване Васильевиче всея Русии и при Симоне митрополите, о вдовых попех и о дияконех в лето 7012, а на том соборе были архиепископы и епископы и архимандриты и честныа игумены и честныя старцы изо многих монастырей». На соборе якобы присутствовали Нил Сорский и Паисий Ярославов. «И егда совершися собор о вдовых попех и дияконех, и нача старец Нил глаголати, чтобы у манастырей сел не было, а жили бы черньцы по пустыням, а кормили бы ся рукоделием, а с ним пустынникы белозерские». На это возразил Иосиф Волоцкий, сославшийся на святых Феодосия («общему житию начялника») и Афанасия Афонского, а также Антония и Феодосия Печерских.[605] Волоцкий игумен якобы говорил на соборе: «Аще у манастырей сел не будет, како чесному и благородному человеку постричися? И аще не будет честных старцов, отколе взяти на митрополию или архиепископа или епископа и на всякие честныя власти? А коли не будет честных старцов и благородных, — ино вере будет поколебание».
«Письмо о нелюбках» обычно приводилось как наиболее яркое свидетельство о соборе. Однако аргументация Иосифа Волоцкого в «Письме» изложена тенденциозно и не совпадает с той, которая известна по позднейшим сочинениям основателя иосифлянства. Молчат о выступлении Иосифа на соборе 1503 г. и его первые жизнеописатели. Автор «Письма», составленного в 40-е годы XVI в., ссылался как на источник сведений на рассказ Дионисия Звенигородского и Нила Полева, колебавшихся между иосифлянами и нестяжателями. Все это не позволяет рассматривать рассказ «Письма» как достоверный источник о выступлении Иосифа. У автора вообще были неясные представления о соборе: по его словам, в нем участвовал Паисий Ярославов, умерший в декабре 1502 г.
