Россия: линии разлома - [2]

Реально американская администрация пошла по иному пути. Она сочетает утверждение своей позиции вдоль полосы Великого Лимитрофа с давлением на приокеанские центры силы со стороны океана.

Они реализуют схему Маккиндера. Маккиндер писал от имени Англии. Англия всегда имела крепкие позиции в приморье, но у нее не было сильных позиций в Хартленде. Попытки продвинуться на Хиву или Бухару заканчивались обычно тем, что английских эмиссаров сажали на колья. Англия никогда не была хозяйкой этой области. Поэтому, когда Маккиндер писал, что владыками мира будут те, кто сможет сочетать контроль над Хартлендом с сильными позициями на океане, для него это не было программой английской политики, это было предупреждением: "Бойтесь России!" Для Соединенных Штатов сейчас это становится фактически программой. Они сочетают сильные позиции на океане с развертыванием своих центров влияния в полосе Великого Лимитрофа, вклинивающихся в мягкое подбрюшье России и тылы Индии, Китая, Ирана, охватывающие классический Хартленд. Они получают возможность, особенно благодаря своим центрально-азиатским базам, давить на эти центры силы сразу с двух сторон. Они имеют возможность давить на Иран и Ближний Восток со стороны океана и со стороны Прикаспийского региона. Они получают возможность давить на Китай со стороны океана и со стороны Синцзяна и Тибета. Они получают возможность давить на Индию со стороны океана и со стороны Кашмира. Пространство Великого Лимитрофа становится важнейшим ключом к новому мировому порядку, его важнейшей конструкцией.

В настоящее время Кавказ становится фокусом американской политики. Почему именно Кавказ? Да потому, что в этой системе Кавказ обеспечивает четкую стыковку между Восточной Европой — "Новой Европой" — и Центральной Азией, т. е. классическим Хартлендом. К 1918 г., когда Россия рухнула и осталась только "геополитическая щебенка", Маккиндер бросил слова о том, что тот, кто контролирует Восточную Европу, контролирует Хартленд, а кто контролирует Хартленд — получает ключ к мировому господству. Наши дураки пытаются истолковать это в том смысле, что сама Россия, контролируя Восточную Европу, может определять мировой порядок. Они забывают, что Маккиндер применял это к ситуации, когда не было России. В то время можно было рассматривать Россию как часть Хартленда, можно было говорить: кто контролирует Восточную Европу, тот получает путь на эти равнины.

— То есть контролирует Польшу?

— Польшу, Чехословакию. Может быть, он думал об Украине. Но то, что мы увидели в 90-х гг., было беспрецедентным с точки зрения прежних мировых моделей. Сохранилось достаточно плотное территориальное государство Россия, и вокруг него сложился пояс, приобретающий уникальное значение в судьбах будущего мира. Сегодня формула Маккиндера звучала бы совсем иначе. Кто контролирует Восточную Европу, тот имеет выход на Кавказ, кто контролирует Кавказ, имеет шансы продвинуться в Центральную Азию, а кто контролирует все эти территории, тот имеет шанс контролировать все приокеанские центры силы, в том числе и Россию как державу Северного Ледовитого океана со стороны ее урало-сибирского подбрюшья.

— А почему возникает Великий Лимитроф? Ведь не желание же Соединенных Штатов тому причиной?

— Великий Лимитроф имеет под собой громадную геокультурную подоплеку. Это пояс периферийных народов всех больших евразийских цивилизаций. Великий Лимитроф — это большое сообщество межцивилизационных народов. У них под боком поднимались громадные цивилизации. Эти цивилизации теснили окружающие народы, сталкивались с ними как варварами. И когда в дополнение к приокеанским цивилизациям поднялась и матушка-Россия, тогда под давлением с двух сторон и возник этот замечательный пояс. Впечатление такое, что сейчас это пространство определенные люди пытаются организовать как пространство общей судьбы, завязанной на Евроатлантику и противопоставленной силам, непосредственно на этот пояс выходящим.

Этот пояс — ключ к взаимопониманию, которое в 90-е гг. сложилось у России со странами евразийского приморья — Индией, Ираном, Китаем и которое существует и по сей день. Нас толкает навстречу друг другу реальность Великого Лимитрофа как стратегической полосы, которая, оказавшись замкнутой на Евроатлантику, позволит контролировать наши цивилизации со всех сторон. Наше взаимопонимание с Ираном, с Индией и Китаем представляет собой пример геокультурного холодного сотрудничества, ибо основано не на культурном союзничестве, а на противостоянии Лимитрофу как опасной для нас всех реальности.

Весь вопрос в том, будет ли этот пояс разделять центры силы, ориентируясь вовне (на Евроатлантику), или он станет совокупностью пространств, разделяющих, но и связывающих эти центры силы — Россию с мусульманским миром, Россию с Индией, Россию с Китаем.

— Как уберечь Россию от распространения на ее территорию Великого Лимитрофа?

— Особенность России — это огромная "платформа", коммуникации которой проходят по ее краям. Пространство Сибири организовано как широтное, основные коммуникации проходят с запада на восток, а пространство Дальнего Востока и европейской части организованы долготно: основные коммуникации проходят с севера на юг. Какие области в этих условиях приобретают особое значение? Во-первых, те, где смыкаются широтно-долготные развертывания, — это наш Северо-Запад, это наше Прикавказье вплоть до Астрахани, это наш южный Дальний Восток и наш северный Дальний Восток (Магадан, Чукотка). Коль скоро пространство России состоит из трех "щитов", исключительное значение приобретают "швы" России, соединяющие эти "щиты" между собой. Это долина Лены, с одной стороны, это Якутия, а с другой стороны — Поволжье. Вспомним, что исторически не было Великого Лимитрофа. Здесь существовало внецивилизационное пространство, в которое были открыты приокеанские цивилизации. Россия "выела" это пространство, от него остался Великий Лимитроф, а с другой стороны — анклавы, протянувшиеся по швам России. Если на Великом Лимитрофе зарождаются дестабилизационные импульсы, то велика опасность, что они начнут резонировать на швах России, что может привести к растрескиванию и раскалыванию России.