Россия, которую мы догоняем - [7]

То есть:

— Повторяю: притворяйтесь нормальной оппозицией. Выходите с правильной символикой, говорите правильные слова, потому что если вы прямо сейчас будете требовать «отделения от России», «дискриминации всех нерусских», деления людей на «верных и неверных», люди за вами не пойдут, а вот под статью попасть вполне можно. Нет, с дурачьем, не понимающим элементарных вещей, мы работать не будем.

«Мы не должны делить людей на верных и неверных. Кто не готов идти на такие компромиссы, пусть не сотрудничает с нами. И пусть казанская оппозиция дистанцируется от таких. Мы боремся за то, чтобы у граждан страны была нормальная возможность выбирать тот курс развития, который им близок. А есть силы, которые проповедуют межнациональную рознь, сепаратизм и экстремизм. К таким — я уверен — нужно применять уголовное законодательство».

То есть:

— Еще раз повторяю: сейчас не время определять, кто «верный», а кто «неверный», сейчас нужен компромисс. Потом, когда сбросим власть, можете сами выбирать курс, который вам близок, а пока что, — опять повторяю, — не пугайте людей. Люди боятся сепаратистов, люди еще больше боятся салафитского подполья, и с тем, кто этого не понимает, мы сотрудничать не будем.

«19 июля в Казани произошел теракт. Мне сложно судить о религиозной ситуации в Татарстане. Представители мусульманской общины жаловались мне, что идут притеснения: аресты, вызовы на допрос. Я думаю, на ситуацию нужно смотреть с двух сторон. Для тех, кто призывает к сепаратизму, применять Закон. Даже если сепаратисты прикрываются лозунгами против действующей власти. Если есть нарушения прав граждан, то разбираться с этим. Оппозиция должна сама отделять зерна от плевел. Если сепаратистские настроения сильны в Татарстане, правоохранительным структурам надо этому уделить особое внимание. Если они еще на это способны».

То есть:

— Я не знаю и знать не хочу, кто тут у вас кого и ради чего взрывал. Не мое дело, а ваше, внутреннее. Творите, что хотите, но помните, что подставляться глупо. Разбирайтесь сами, но не забывайте, главное, сейчас, пока власть слаба, сбросить ее нафиг, а все разборки можно отложить на потом.

Назовем кошку кошкой.

Сообразив, — или услышав от умных людей, — что наговорил в запале, лидер Левого Фронта пытается дать задний ход, но получается это предельно неубедительно. Всем, кто не слеп, очевидно: тактический союз с сепаратистами, в последнее время фактически объединившимися с салафитским подпольем, заключен. Политическая крыша радикалам — во всяком случае, тем из них, кто готов, временно и формально, снять радикальные лозунги, — предложена. За свою поддержку лидеры и «Азатлык» — тот же г-н Набиулин, ранее не смевший о подобном и мечтать, — и (будем откровенны) «Хизб ут-Тахрир» берут высокую цену: г-н Удальцов выводит их из маргинальной тьмы на просторы большой политики, как респектабельных представителей региональных элит. А обилие ссылок на законность в данном случае нельзя рассматривать иначе, как дымовую завесу.

Собственно, все.

Если кого-то интересует мое мнение, Россию всерьез готовят к гражданской войне и развалу, а власть теряет инициативу, и не факт, что способна адекватно отреагировать на, не дай Бог, одновременное появление множества «очажков» локальных бунтов. Сценарий еще можно сломать, но — только уже сейчас выйдя из глухой обороны и перехватив инициативу.

Что же касается г-на Удальцова, то, кем бы он ни был, — провокатором или орлом из тех, кому чем хуже, тем лучше, — это уже совершенно неважно. Суть одна.

Дмитрий Гудков

В деревне парень был рожден.

«Я жил в обычной советской семье. Бабушка была чуть ли не личным секретарем Фрунзе, дед одним из помощников Бухарина, но спасся от репрессий. Отец работал на заводе тяжелых станков в Коломне [оборонка]. И я, кстати, на этом заводе трудовую биографию начал, подрабатывал там первые полгода [для института].

Я был все время идейным, убежденным в марксистсколенинской идее. В 12 лет я уже хотел работать в спецслужбах. Мне хотелось обладать особыми полномочиями, чтобы на что-то влиять. Меня пронизывает эта мысль всю мою жизнь.

Во мне есть это бунтарское начало. Это мало кто знает, только близкий круг, но со мной всегда было сложно начальству. Хотя оно меня любило, очень многое мне прощалось, не знаю, почему.

— В институте вы учились, еще не будучи связанным никак с КГБ?

— Меня отобрали еще в школе в Военный институт иностранных языков. Сейчас я, конечно, знаю, что он готовил кадры Главного разведуправления. И я там прошел все конкурсы. Но когда я поехал первый раз сдавать в ВИИЯ, я недобрал баллов, хотя меня там хотели взять. И я пошел в Иняз. Окончив его, я пошел служить в армию, прослужил полтора года солдатом».

Сами видите: простая-препростая советская семья. Бабушка — секретарь Фрунзе, дедушка — помощник Бухарина, почему-то (?) не репрессированный, отец — высокий чин в оборонке. Мальчик был суперидейный, с 12 лет мечтал о карьере, и в результате (безусловно, по чистой случайности) обычного пацана еще в школе отбирают кадровики ГРУ, направляют в спецвуз, но он, видимо, такой оболтус, что даже притом, что «хотели взять», экзамены провалил. Однако же попал в не менее престижный вуз, а потом пошел в армию. Вот только не верится, что солдатом, поскольку после военной кафедры служили уже офицерами. Кстати сказать, всегда был «бунтарем», но об этом знал только «близкий круг», а все остальные нет, так что начальство его очень «любило».