Россия и русские в мировой истории - [229]

Пока общественное сознание России не освободится от обеих версий западнического исторического мышления, от универсалистских проектов за счет России и русского присутствия в мире. Запад будет все так же триумфально пожинать плоды нашего национального упадка и государственного безволия. И кто бы ни пришел к власти. Запад прекрасно найдет с ним язык, если он будет западнический — не столь важно, либерально-космополитический или классово-интернациональный. «Карл Маркс для Запада свой, родной, — писал И. Ильин, — он ближе и понятнее, чем Серафим Саровский, Петр Великий, Суворов». Это подтвердил С. Хантингтон, первым из маститых политологов Запада указавший на глобальный характер цивилизационного противостояния именно после краха коммунизма, ибо идеологическое противостояние между либеральным Западом и его коммунистическим оппонентом — дискуссия в рамках одного мировоззрения, тогда как возрождение подлинного религиозно-исторического лица России делает ее уже представителем иного мирового проекта.

Соперничество за «российское наследство» показало стремление воспользоваться упадком России и утратой ею исторических ориентиров, чтобы осуществить глобальный передел мира. На рубеже XXI века, как в начале XX столетия на фоне катаклизмов на территории исторического государства Российского, проявились похожие универсалистские мотивы и уже испробованные против нее геополитические проекты, для успеха которых во всемирном масштабе необходимо ослабление российского великодержавия — препятствия на пути к global governance. Но историческое государство Российское сформировалось в важнейший фактор равновесия не только государств, но и цивилизаций. В первый же год нового тысячелетия оказалось, что попытки ее уничтожения породили невиданное по форме соперничество и конфликт между западным «сверхгосударством», пытающимся управлять миром, и трансграничным отпором подавляемых цивилизаций. Это может привести к опаснейшему столкновению между христианским и нехристианскими мирами. А. Тойнби предсказывал этот неизбежный протест, как и то, что это будет нарочитый «архаизм, вызванный к жизни давлением извне» потребительской цивилизации. Он отметил, что в современном исламском мире это будет протест «пуританской направленности», и даже назвал «североафриканских сенусситов и ваххабитов Центральной Аравии»[614].

Разрушение биполярного мира — вот что принесло непредсказуемые последствия и вызовы, перед которыми померкли «блоковые противостояния» — управляемый спектакль. Эти события, казалось, ярко продемонстрировали, как рушится без России баланс между традиционным евроатлантическим центром силы, с одной стороны, обретающим роль серьезнейшего фактора исламом, а также мощью модернизирующегося и обладающего ядерным оружием и несметным населением Китая — с другой.

Проект начала века в отношении России и Восточной Европы, поглощение «нового Версаля» и Mitteleuropa, превращение Восточной Европы в Западную, а западных территорий исторического государства Российского в Восточную Европу являлся звеном в системной геополитической цепи, что становится уже совершенно очевидным после победного утверждения англосаксов в полностью уничтоженном Афганистане и появления их баз в южном подбрюшье России. Именно такую цепь и планировал Совет по внешним сношениям в сентябре 1941 года — «от Богемии», ставшей членом НАТО, «до Персидского залива», где чуть раньше были уничтожены ростки региональной самостоятельности (Ирак), «и Гималаев». Эта цепь — «клещи» — призваны сжимать Россию по некой дуге: от Балтики к югу, затем, отсекая ее от Черного и Каспийского бассейнов, поворачивая на Восток и теряясь в глубинах Центральной Азии, где с американскими и английскими базами в Киргизии, Узбекистане и Таджикистане сегодня разрешилась с успехом для англосаксов начавшаяся еще два века назад борьба за влияние.

Немногие авторы тщатся до сих пор сводить атлантическую стратегию и ее универсалистские претензии к борьбе демократии и тоталитаризма в духе инфантильной сахаровско-горбачевской школы. Скорее наоборот, наблюдается тенденция к соревнованию в предсказаниях самых устрашающих сценариев, которые должны быть непременно разыграны вокруг России («Великий Лимитроф»)[615], а также экзотических вариантов ответа «Континента» на вызовы «Океана» вроде «русско-германо-ирано-японского священного союза» неоевразийцев. Хотя многие из прогнозов и ответов содержат элемент явной интеллектуальной экзальтации, несомненно, что атлантический проект и вся идеология глобализации направлены не только против России, Европы, прежде всего Германии, но и против мира вообще. Кольцо вокруг России может действительно объединить не только традиционных оппонентов и геополитических соперников России, но и новообразованные государства избывших частей исторического государства Российского. На этой дуге уже разворачиваются главные военно-стратегические и геоэкономические сценарии грядущего периода, а все ее элементы — Восточная Европа, Причерноморье, Кавказ, Каспий и Российская Центральная Азия стали объектом внутреннего и международного соперничества за выход их из российской орбиты и втягивание в англо-американский мир, управляющий «всемирной цивилизацией. В прямой связи с изменением облика Евразии находится и объявленная Китаем — державой XXI века цель «развития своих западных районов», прилегающих к Казахстану. Но это всего лишь северная кривая гигантского евразийского эллипса от Средиземноморья до Индийского океана, ради которого велись афганские войны XIX века, снабжались британским оружием убийцы Александра Грибоедова в Персии, а через 100 лет — басмачи Энвер-Паши на Аму-Дарье, и ради которого ведутся последние войны. Южная кривая этого эллипса призвана вновь соединить Ближний Восток и ось Вашингтон — Тель-Авив — Стамбул с Пакистаном. Для этого нужно сокрушить Ирак, нейтрализовать Иран и вернуть Вашингтону и Лондону утраченный контроль над Персидским заливом. Тогда намечающийся очередной «пакт стабильности» — теперь для Центральной Азии, — похоже, повторит очертания пакта СЕНТО — Организации Центрального договора.