Россия и Ливония в конце XV века: Истоки конфликта - [52]

Огромное значение имело то обстоятельство, что Плеттенберг сумел без особых политических осложнений обеспечить Ливонскому ордену, продолжавшему пребывать в составе Немецкого ордена, полную автономию. Как всегда, он ловко использовал политическую ситуацию: когда верховный магистр Альбрехт Бранденбургский в 1519 г. начал войну с Польшей и в связи с этим сильно нуждался в деньгах, Плеттенберг предложил ему 24 тыс. гудьденов на следующих условиях:

1. Ливонский магистр наделяется правом без разрешения верховного магистра получить от императора княжеские регалии.

2. Выборы ливонского магистра должны быть признаны абсолютно свободными.

3. Верховный магистр отказывался от высшей юрисдикции в отношении Северной Эстонии, в составе которой находились области Гаррия и Вирлянд, а также Ревель, и передавал ее ливонскому магистру.

Поскольку стараниями магистра казна ливонского орденского государства была полна, выплата оговоренной суммы не составила большой проблемы, и в течение 1520–1525 гг. все перечисленные привилегии вступили в силу. Политическое чутье в который раз не подвело Плеттенберга, поскольку сделано это было на удивление вовремя. В январе 1525 г. Альбрехт Бранденбургский сложил с себя должность верховного магистра и, став первым герцогом Прусским, принес вассальную присягу польской Короне и если бы Эстония все еще оставалась в сфере юрисдикции экс-гроссмейстера, это могло привести к опасному польско-прусскому вмешательству в ливонские дела.

Поведение Плеттенберга в 20–30-х гг. XVI в. диктовалось не столько его личными качествами, сколько объективно сложившейся ситуацией, а именно тем кризисным состоянием общества, которое в нашем понимании увязывается с понятием «эпоха Реформации». Отказ магистра от реформ в духе протестантизма был в состоянии предотвратить в стране гражданскую войну и избежать раскола общества, который в условиях неспокойного внешнеполитического положения мог иметь для нее непредсказуемый исход. Сам Плеттенберг не изменил католической вере и отказался произвести секуляризацию ордена. Крупнейший специалист в области изучения ливонской Реформации Л. Арбузов расценил это как величайшую заслугу магистра, поскольку считал, что лишь благодаря этому Ливония избавилась от опасного состояния анархии, обрела внутреннюю стабильность, которая стала главной предпосылкой последующего экономического подъема, и сохранила свою государственную самостоятельность.

Терпимость Плеттенберга к протестантам противоречила положению главы духовно-рыцарского ордена. Магистр неизменно заявлял, что не чувствует себя вправе вершить суд в делах веры. Он разрешал протестантское богослужение при условии, чтобы проповедники не призывали к раздорам, не поливали грязью монахов и монахинь и не подстрекали крестьян к неповиновению господам. Его позицию хорошо характеризует послание, направленное в Ригу в ноябре 1524 г., в котором он критиковал рижские власти за решение запереть городской собор и прекратить католическое богослужение. Плеттенберг, стараясь воздействовать на них с позиций логики, заметил, что, раз даже в замковой церкви Виттенберга, этой «колыбели Реформации», все еще продолжают служить католические мессы, почему же в Ливонии должно быть иначе[383]. Подобная позиция импонировала гражданам Риги, а потому в середине 1524 г. они обратились к Плеттенбергу с просьбой пересмотреть условия Кирххольмского договора и стать единственным ландсгерром города. Соит вспомнить, что еще недавно в конфликтах между двумя государями, которые делили власть над городом, — орденом и архиепископом, Рига неизменно выступала на стороне своего духовного пастыря. Лестного предложения магистр не принял, поскольку не желал возобновления конфликта с архиепископом, некогда обернувшегося для Ливонии жестоким потрясением. Но когда рижане, дабы закрепить победу протестантизма в их городе, изъявили намерение прибегнуть к покровительству герцога Альбрехта Прусского, Плеттенберг, чтобы не допустить вмешательства в ливонские дела иностранного государя, изменил свое решение и 21 сентября 1525 г. принял от них присягу верности.

В 1525–1526 гг. города Рига и Ревель совместно с дворянством Гаррии и Вирлянда выдвинули предложение о передаче магистру всей полноты власти в стране. Примером для него должны были служить Пруссия и поведение верховного магистра Немецкого ордена Альбрехта Бранденбургского, который принял протестантизм и в начале 1525 г. объявил орденское государство герцогством, а себя — светским государем. И обстановка этому, казалось, благоприятствовала. В конце 1525 г. основной конкурент ливонского магистра, архиепископ Рижский, он же епископ Дерптский Иоганн Бланкенфельд, был захвачен своими вассалами, обвинившими его в предательском сговоре с русскими, и выбыл из политической игры. Однако, когда на ландтаге 1526 г. стало ясно, что за передачу магистру всей власти в стране выступает меньшинство присутствующих, Плеттенберг отказался от подобного плана, поскольку в стране могла начаться гражданская война и иностранное вмешательство. При этом магистру удалось достичь соглашения с другими ливонскими ландсгеррами, включая освободившегося из-под ареста Иоганна Бланкенфельда. 15 июня 1526 г. между ними было заключено так называемое «Вольмарское единение», по условиям которого епископы обещали признать в лице магистра защитника подчиненных им территорий и в случае начала военных действий передавать под его командование свои войска. Тем самым Ливонский орден благодаря Плеттенбергу получил правовое оформление своего политического главенства в ливонской конфедерации, а Ливония — относительную стабильность, которая обеспечила ей экономическое процветание в первой половине XVI в.