Россия и большевизм - [73]

«Россия скажет величайшее слово всему миру, которое тот когда-либо слышал», — предсказывал Достоевский в «Дневнике писателя» за 1877 год по поводу только что появившейся «Анны Карениной» Л. Толстого и в 1880 году в заключительных словах пушкинской речи: «Будущие русские люди поймут… что стать настоящим русским значит: внести примирение в европейские противоречия». И другой великий пророк, еще менее услышанный, чем Достоевский, за тридцать лет до него предсказывал теми же почти словами, как он, что в христианстве, как оно переживается или будет пережито когда-нибудь Россией, заключена «возможность примирения тех противоречий, которые не в силах примирить человечество, помимо Христа». Высшая цель христианства для Гоголя есть «всемирное просвещение». — «Просветить… значит всего насквозь высветить человека во всех его силах… пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь. Слово это взято от нашей (православной) Церкви: „Свет Христов просвещает всех!“»

Кажется, Гоголь в этом религиозном опыте, сам того не сознавая, противополагает Русской Православной Церкви будущую Вселенскую Церковь: недаром близкий к нему человек, И. С. Аксаков, утверждал, что Гоголь в религиозных исканиях своих стремился «разрешить задачу, исполински-страшную, которой не разрешили все 1847 лет христианства». Если в религиозном опыте Гоголя есть нечто, по слову Достоевского, «изображающее весь русский народ в его целом», то и Гоголь разрешает ту же «исполински-страшную задачу».

«Да будет воля Твоя и на земле, как на небе». То, что воля Отца совершается на небе, было понято и принято христианством с бесконечной глубиной и ясностью религиозного сознания. Но что воля Отца должна совершиться и на земле, как на небе, — это, хотя тоже было принято, но не понято и осталось в христианстве только одним из темных апокалипсических чаяний, не осуществленных во всемирно-историческом действии. Доныне раскрыта в христианстве одна лишь половина учения Христа — правда о духе, о небе, о личном спасении. В будущем должна раскрыться и другая половина этого единого целого — правда о плоти, о земле, о спасении общественном — о том, что люди наших дней называют так плоско и недостаточно, потому что нерелигиозно, «социальной проблемой». И обе эти правды должны снова соединиться во всемирно-историческом действии так, как они уже раз были соединены во Христе.

Только религия Троицы, не как отвлеченного догмата, а как живого откровения, совершаемого во всемирно-историческом действии, — только религия Трех, которые суть Едино, — может разрешить и преодолеть страшную антиномию двойственности, заключенную в религии одного Второго Лица, не соединенного с Первым и Третьим.

Высшая точка христианского Запада достигнута в религиозном опыте Паскаля — в «согласовании противоположностей, accorder les contraires». «Два противоположных начала — с этого должно все начинать». «И даже в конце каждой высказанной истины должно прибавлять, что помнишь противоположную истину». «Наше (человеческое) величие заключается не в том, что мы находимся в одной из двух (противоположных) крайностей, а в том, что мы находимся в обеих вместе и наполняем все, что между ними. Но может быть, душа соединяет эти крайности только в одной точке, как бы в раскаленном угле». — «Противоположные крайности соприкасаются и соединяются в Боге, и только в Боге». «Только в Иисусе Христе все противоречия согласованы. En Jesus Christ toutes contradictions sont accordées».

Все «демоническое» в человеке совершается под знаком Двух, а все божественное — под знаком Трех: две в человеке борющиеся, противоположные, низшие истины примиряются в Третьей Истине, высшей, — в Боге. «Два порядка» низших — плоть и дух — соединяются в «Третьем Порядке», высшем, — в «Любви», «le Troisième Ordre de la Charité».

«Что значит для нас этот религиозный опыт Паскаля, верно и глубоко понял родственный ему по духу человек наших дней, христианин и математик Эмиль Бутру: „Все — едино, одно в другом, как три Лица Троицы“, — эти слова Паскаля озаряют, как молния, весь наш кругозор».

Так же, как тело человека движется в трех измерениях пространственных, — движется и душа его в трех Измерениях Божественных — Отца, Сына и Духа; так, как действует закон мирового тяготения физического на тело человека, — действует и на душу его закон мирового тяготения духовного; вот почему все, кто движутся только в двух измерениях — в плоскости, как будто нет ни глубины, ни высоты, — раздавливаются тяжестью или проваливаются в пустоту. Это и происходит с людьми наших дней везде, а в России, в «Царстве Плоских», под «плющильным молотом» коммунистов, больше чем где-либо.

«Бесы», вошедшие в русский народ, могут быть изгнаны из него только заклятием Трех, которым Гете-Фауст заклинает своего двойника Мефистофеля:

К ногам моим пади…

Не жди

Света, трижды светящего!

Erwarte nicht

Das dreimal glühende Licht!

Верно угадал Пифагор, что миром правит Число: «музыка сфер» есть божественная, в движении солнца и атомов звучащая математика. Люди наших дней оглохли к музыке сфер, но лучше Пифагора знают, что правящие миром законы механики, физики, химии, а может быть, и биологии выражаются в математических символах — числах.