Россия без прикрас и умолчаний - [98]

Дрейфующий корабль или льдина в океане никогда не следуют по прямой. Они отклоняются вправо, влево, отплывают назад, описывают зигзаги и петли. Моряки в дрейфе не знают, где они окажутся завтра или через час. Жители моей страны понятия не имеют, что ждет их на следующее утро – повышение или снижение цен, арест писателя или публикация очень смелого произведения, разрыв дипломатических отношений или восстановление дружбы с Китаем, возведение секретаря ЦК партии в сан «генерального» или его неожиданное смещение. Яростный идеологический нажим сменяется периодом относительного смягчения, потом выясняется, что это смягчение было «ошибкой прежнего руководства», слухи о захвате власти Шелепиным оборачиваются его изгнанием из ЦК, призывы к пользованию только общественным транспортом и атаки на «частников», имеющих собственные автомобили, вдруг заменяются разговорами об увеличении производства автомобилей личного пользования, враждебный властитель Франции и известный антикоммунист генерал де Голль оказывается другом, а выдающийся коммунист Мао Цзэ-дун превращается в заклятого врага. Еще больше всяких «движений», «починов» и «кампаний» умирает и забывается, едва появившись. То «трудовые паспорта» для всех граждан, то антирелигиозная кампания, то крики, что советские космонавты будут первыми на Луне, то сообщения о ненужности дорогостоящей лунной гонки, то «добровольцы – в Сибирь», то «борьба с тунеядцами», то разрушение собора в Клайпеде, то организация общества по охране памятников, в том числе церквей... Поверьте, так можно исписывать страницу за страницей.

Самое странное чтение в России – это чтение старых газет, например, годичной давности. Мелькают имена, ныне запрещенные к упоминанию, идет речь о каких-то «движениях за передачу станков на заводах под социалистическую сохранность рабочим» (а читатель уже знает, что это было объявлено бюрократической затеей), через каждое слово упоминается «двадцатилетний план», а о нем давно нельзя говорить – и так далее.

Это и есть дрейф, неопределенность движения, отсутствие цели. Но посмотрите на карту дрейфа, скажем, нансеновского «Фрама» или советских полярных станций в Северном ледовитом океане. Из всех зигзагов, петель и отклонений возникает все же некая основная линия перемещения – льдину из Ледовитого океана, например, выносит в конце концов на открытую воду Атлантики. Есть общее направление и у дрейфа, в котором лежит сегодняшняя Россия.

Не все еще отдают себе в этом отчет, но миллионы русских уже чувствуют инстинктивно: центральная власть в стране ежедневно и непрерывно слабеет. Многие приказы и громовые постановления Кремля попросту игнорируются на местах, и никого даже нельзя за это наказать, потому что неизвестно, кто, собственно, игнорировал. Во исполнение постановления областные организации тоже приняли соответствующие решения, на бумаге все чин по чину, а дела никакого не сделано. Если начинать полное расследование, доискиваться до виновных, то придется потратить много дней, и список подлежащих наказанию будет неимоверен. Это понимают в центре – и не проводят расследования. Вместо этого «спускают» на места новое постановление, которое так же точно не выполняется.

Или возьмите печать. В прежнее время острая критическая статья в «Правде» против, скажем, какого-нибудь директора совхоза была могилой для такого человека. В сталинские времена часто могилой в буквальном смысле, а потом – в смысле жизненной карьеры. Доводов человека никто не выслушивал, аргументы газеты не проверялись, ибо сомневаться в обоснованности высказываний «Правды» было страшной крамолой. Человека единогласно исключали из партии, выбрасывали с работы, иногда отдавали под суд. Потом в «Правде» появлялась коротенькая заметка – «По следам выступлений»: такой-то и такой-то в результате вмешательства «Правды» разжалован, такой-то отдан под суд и прочее.

Теперь совсем не то. Влияние даже «Правды», не говоря уж о других газетах, резко упало. С газетами спорят, указывают на «неточности» в статьях и отнюдь не спешат с расправой над людьми. Часто даже верные и хорошо аргументированные газетные обвинения по адресу местных чиновников повисают в воздухе, потому что местные власти хотят «прикрыть», сохранить своего человека. Советским газетам предписывается быть настойчивыми и добиваться определенных последствий каждого выступления. Они, бывает, по несколько раз возвращаются к одной и той же теме, настаивают на наказании «виновных». В конце концов слышишь в редакции такое: ну, слава Богу, по статье о беспорядках на Южно-Уральской железной дороге мы выпросили выговор начальнику отдела пассажирских перевозок – теперь можно сдать дело в архив. «Выпросили выговор» – это ли не унижение для недавно всесильных «Правды» или «Известий»!

Эта своеобразная эрозия власти – вовсе не результат демократизации, проводимой сверху. Руководители страны не только не хотят ослабить контроль – они даже не понимают, что он слабеет и думают, будто все идет по-старому. Неправильно также думать, что пресловутая частичная децентрализация промышленности – экономическая реформа – есть добровольное смягчение центрального контроля. Совсем нет! Реформа была неизбежна как единственное средство хоть немного укрепить экономику, доведенную до распада центральным бюрократическим руководством. Лидеры не хотели никаких реформ – они сегодня самые консервативные лидеры на свете, – но перед лицом все большего и большего отставания от свободного мира им пришлось стать реформистами. Реформа, таким образом, явилась лишь новым признаком ослабления центральной власти. Она, со своей стороны, порождает цепную реакцию психологических последствий, еще более расшатывающих авторитет Кремля. Причины же ускользания власти из рук ЦК партии – значительно более общие.