Роса на солнце - [17]

   Теперь понятно, о чём он говорил. Значит, война…Значит, первый удар наносить нам с балтийского анклава. Расположенная вокруг калининградской области шестнадцатая польская механизированная дивизия «Померания», отбить удар корпуса не смогла бы по- любому, но, если в течении одних-двух суток к ней на помощь подтянутся части первой и двенадцатой дивизий Wojska L?dowe,то темп наступления будет сбит и начнётся вязкая борьба, в которой главную роль будет иметь нарастающее численное превосходство НАТО и их воздушная мощь.

   На электронном экране появилась подробная, хорошо изученная по командно-штабным учениям, карта Варминско- Мозырьского воеводства. Полковник Осадчий подошёл к ней и тоном, не терпящим возражения, сообщил.

   — Господа офицеры, приготовьтесь к получению боевых задач для ваших подразделений. Надеюсь, все готовы записывать?

   Батальоны Громова и Ромашова попали в одну бригадную тактическую группу — восточную или по другому — группа «Б». Вся бригада дробилась на три группы: две — боевые и одну — группу поддержки. В последнюю входили: штаб бригады, отдельная вертолётная группа, эскадрилья беспилотных аппаратов, артиллерийские, инженерные и тыловые подразделения. Комбриг, наконец, задал сакраментальный вопрос.

   — Все танковые роты отстрелялись «Рефлексами» на полигоне?

   — Никак, нет. Отозвался Громов — У меня ещё третья рота не стреляла, только- на тренажёрах.

   Помимо роты четвёртого батальона, управляемыми ракетами на полигоне не стреляло ещё две роты.

   — Сутки — на исправление ситуации. Начальнику тыла — предоставить боеприпасы. ТУРы — это наш козырь в предстоящих боях против бронетехники противника. Учебные стрельбы ракетами завершить обязательно. Теперь прошу отправляться домой, полученные приказы доведите до подчинённых после подъёма. У меня всё, исполняйте.

   Откозыряв генералу, офицеры двинулись на выход. Им предстояло возвращение в ДОС и, вместо воскресного дня, просто бездна работы.

   Посмотрев в окно на рассаживающихся в салоне автобуса офицеров, Бородулин, потирая красные от кофеина и бессонницы глаза, спросил у Осадчего…

   — Как думаешь, не подкачают? Что-то мои орлы сонные какие-то. Бояться ответственности?

   — Не подкачают. Уверен. Не зря мы их на полигоне и стрельбищах год гоняли, словно борзых. А они — своих подчинённых. Всё будет нормально. вот увидишь, Олег Романович…

За десять дней до событий. Страсбург. Франция

   Командующий Европейским корпусом, объединяющим наиболее боеспособные сухопутные силы стран Евросоюза, генерал Готтлиб фон Рамелов нетерпеливо прохаживался по своему огромному кабинету, ожидая важного гостя. Гость хоть на телеэкранах никогда не светился, но политическим влиянием обладал колоссальным, в отличие от большинства мелькающих на европейском Олимпе, персонажей. Наконец дверь открылась и в кабинет вошёл самый успешный лоббист и инвестор континентальной Европы Гюнтер фон Арау, подтянутый семидесятипятилетний старик с густой седой шевелюрой и тонкими, аристократическими чертами лица. Учредитель инвестиционной корпорации «Континент», владеющей через подставные компании, крупными пакетами акций многих корпораций Евросоюза. Один из первых руководителей финансовой системы Евросоюза, ушедший в частный бизнес ещё в восьмидесятые. Искусный кукловод, дергающий за невидимые нитки открывающих рот политиканов Рима, Берлина, Парижа, Мадрида, Варшавы и Стамбула. Ему не важны были декларируемые программы этих марионеток, ему было важно их следование к его цели — Новой Европе. Естественно, Гюнтер вершил свою «теневую политику» не один, а с группой таких же влиятельных и богатых европейских промышленников и финансистов, разделявших его взгляды на будущий «Orbis Terrarum Novus». Слишком многим в Европе надоел наглый диктат Вашингтона и энергетический шантаж Кремля. Сейчас пришло время действовать, действовать совместно с мусульманами, пока Америка увязла на Ближнем Востоке, а Россия.-.Русь ещё не набралась сил. Украина — вот ключ к энергетическому доминированию, а в последствии, и к политическому. Если Евросоюз укрепится на Украине, выдавив оттуда русских, то автоматически под Брюссель ляжет и Белоруссия, отрезая тем самым Москву от Европы и ставя её в рабскую зависимость от основного потребителя её ресурсов.

   — Здравствуйте, мон женераль, шутливо поздоровался Гюнтер и протянул руку для приветствия

   Рукопожатие у лоббиста оказалось для его возраста весьма крепким, а ладонь — сухой и горячей.

   — Приветствую, герр Гюнтер, генерал учтиво поклонился, жестом приглашая фон Арау сесть за удобный столик, стоящий в стороне от огромного стола для проведения пресс-конференций. Опираясь на изящную трость, фон Арау сел в роскошное кожаное кресло и смиренно сложил руки на полированном дереве стола, терпеливо ожидая, когда генерал начнёт отчитываться о проделанной его штабом работе по плану «Гефест». Гюнтер не терпел спешки, всегда обдумывал каждый шаг, поэтому был влиятелен и успешен. Родился Гюнтер в Вене, через год после воссоединения Австрии с Германией. Его отец Бруно фон Арау, в прошлом преподаватель университета, занимал немалую должность в министерстве финансов Австрийской республики, а после аншлюса, перешёл на работу в Рейхсбанк и перебрался с семьёй и новорожденным Гюнтером в Берлин. В начале войны отца Гюнтера неожиданно вызвали в комплекс зданий на Принц Альбрехт — Штрассе и настоятельно предложили работать на спецотдел РСХА, ведающий тайными финансовыми операциями. От таких предложений отказываться не принято, и фон Арау старший с головой окунулся в кишащий интригами мир тайной финансовой войны, не видной и не слышной из-за грохота на полях сражений Второй мировой. Поражение в финансовой войне наступило для Гитлера гораздо раньше, чем поражение и капитуляция вооружённых сил Третьего Рейха. Для финансиста важны тонкий расчёт и холодный рассудок, а не истерики и вера в своё «высшее предназначение» характерные для «фюрера германской нации». Но помимо попавших под гипнотическое воздействие бесноватого вождя высших чинов государства, в Германии нашлось немало умных людей, понимающих, что зажатая между Советами и англосаксами Германия, обречена. Нужно было думать о будущем послевоенной Германии и всей, разорённой войной, Европы. Осенью сорок четвёртого, когда провалилось покушение на Гитлера и в стране свирепствовало гестапо, разыскивая всех причастных к заговору, семья фон Арау внезапно была вывезена в Лиссабон, а оттуда, в Аргентину. Отец тут же устроился управляющим в аргентинский филиал крупного швейцарского банка, где успешно переждал войну и первые шесть лет мирной жизни. Вернулись в Европу фон Арау только в пятьдесят первом, с переводом отца из Аргентины в Швейцарию. Таким образом, Гюнтер, крёстный отец нынешней концепции единой Европы, даже не имел паспорта Евросоюза и обходился нейтральным — швейцарским. Такая вот ирония судьбы. Затем, унаследовав от отца долю в небольшой консалтинговой компании «Континент», превратил её за двадцать пять лет в настоящего инвестиционного монстра, раскинувшего щупальца от Гибралтара до Аляски и Кейптауна. Если Бруно консультировал бизнесменов, куда вкладывать деньги, то Гюнтер вкладывал сам и всегда очень успешно. Конечно, здесь не обошлось без помощи многочисленных друзей и знакомых отца по работе в Германии и Аргентине. Они оценили финансовый талант Гюнтера и всегда помогали ему, сводя с нужными людьми. Особенно, с политиками и военными, обеспечивающими львиную долю инвестиционных проектов Гюнтера. Гюнтер ценил полезные знакомства и никогда не экономил на нужных связях. В итоге, большинство заметных европейских политиков различного окраса от ультра- правых до коммунистов и радикальных экологов, были обязаны своей карьерой обаятельному и скромному фон Арау. Его слово являлось для них законом, ибо в случае непослушания, прессе и политическим противникам (которых к слову сказать, финансировали коллеги — инвесторы Гюнтера) подбрасывали на непослушных марионеток такой убийственный компромат, что блестящую карьеру приходилось сворачивать. Существовали и другие, более радикальные способы убедить марионетку вести себя должным образом, но этим занимались другие люди из его фонда. Сам Гюнтер был брезглив и на такие меры шёл в крайнем случае. Однако сейчас был именно такой случай. Не до брезгливости. Пора было снять белые перчатки финансиста и одеть стальные рыцарские.