Рось квадратная, изначальная - [29]

– Ну как, аркан те за пятку, отдохнёшь ещё чуток или в путь тронешься? Гнать тебе со всей мочи придётся, чтобы к полуночи успеть, но шансы хорошие.

– Поеду, – кивнул Выжига и поднялся, стряхивая со штанцов крошки. – Спасибо за хлеб-соль, браток манг.

– Ну, прощай, браток слав. Удачи тебе в пути!

– И тебе тоже, браток манг, удачи.

– Постой! – вспомнил манг. – А с камилом-то твоим что делать, ежели объявится? Он же, аркан те за пятку, немалых бабок стоит? Поди, полный залог заплатил?

– Поймаешь – катайся сам! А мне возиться некогда, пёсий хвост!

– Так бабки же. – Манг от изумления даже руками всплеснул. Ещё бы – один камил стоил не меньше трёх справных коняг, и если бы не щадящие условия залога, по которым при возврате строфокамила в стойло в добром здравии возвращалась большая часть внесённой суммы за вычетом дорожной мзды, то подобная «неотложка» разорила бы любого путешественника.

– Плевать! – Выжига нервно дёрнулся при мысли о строптивом камиле, радуясь случаю от него избавиться.

Затем лихо вскочил на гнедого рысака, пнул пятками гладкие конячие бока и пустился в галоп, а следом, в связке, за ним двинулся заводной серый.

И понеслась степь-дорога навстречу – снова…

Глава семнадцатая, в которой бандюки натыкаются на Благушу, да и на Ухаря в придачу

Не позволяй твоему языку опережать твою мысль.

Апофегмы

– Махина чешет последний перегон, а это значит – без остановок до самого храмовника, – деловито и абсолютно трезво (куда только всё выпитое подевалось, самого-то Благушу и с одного глотка изрядно вело, больно уж ядрёное оказалось пойло) излагал Ухарь свой план. – Рыжие наверняка начнут действовать сейчас, пар им в задницу, значит и нам надо поторапливаться. Чтобы спокойно грабить, надо остановить Махину, так всегда делается, можешь поверить моему опыту (на взгляд Благуши, это заявление было двусмысленным), а мы им этого сделать не дадим! – И махинист для пущей убедительности прихлопнул пятернёй по столу, прихлопнул аккуратно, так как силу свою осознавал и старался её соизмерить, но чарки всё равно опасно подпрыгнули, а стол загудел вместе с полом махинного отделения. – Мы поставим составу парусные щиты, пар ему в задницу, отцепим его от Махины и пустим своим ходом. Ветер сейчас попутный, вагоны должны сами дотянуть до храмовника, причём довольно шустро дотянуть, судя по инструкциям Бовы Конструктора. Вот заодно написанное и проверим. А мы на Махине прибавим ходу, прибудем раньше и навострим власти встречать гостей, за что и хапнем полагающиеся нам за них наградные бабки, верно? Ну, как тебе мой план, пар в задницу?

– Да вроде ничего так, оторви и выбрось… – Благуша озадаченно почесал затылок, пытаясь разобраться в сказанном. – А что за парусные щиты?

– Погоди, сейчас сам увидишь, надо только кое-что предварительно сделать.

Ухарь решительно поднялся, едва не уткнувшись головой в потолок, и шагнул к торчавшему посреди Махины паровому котлу. Нагнулся, подвинул поближе ящик с горюч-камнем, затем открыл стальную задвижку и, кинув пару лопат в ревущую топку, с невозмутимым видом захлопнул снова.

Благуша же мигом оказался рядом, растопырив уши и раскрыв глаза во всю ширь. Интересно ему было устройство Махины, в диковинку. Непонятно, конечно, но всё равно интересно. Впрочем, у него была ясная и толковая голова. Когда Ухарь угостил котёл горюч-камнем, он обратил внимание на большой белый циферблат, прикреплённый к чумазому стальному боку водогрейки, на котором дрогнула и поползла было к красному пределу большая чёрная стрелка, но, видимо, мощи не хватило, и стрелка замерла, подрагивая на достигнутой отметке, словно нос взявшего след охотничьего пса.

Ухарь хмыкнул:

– Не хочешь повторить? Ещё пару лопат надо.

– С удовольствием, оторви и выбрось! – Благуша действительно был не прочь причаститься таинств движения самой Махины, а чёрной работы он никогда не чурался. Надо, так надо! – А что мы делаем?

– Давление повышаем, пар те в задницу, – непонятно ответил Ухарь, снова распахивая задвижку.

Благуша ловко подхватил прислонённую к котлу лопату, набрал и отправил в бушующий огнём зев жирную порцию горюч-камня.

– Ещё?

– Угу. Кидай, пока не остановлю.

В топку полетела следующая порция, за ней ещё и ещё, так что парой обещанных лопат дело не ограничилось. Припахал его Ухарь, сообразил Благуша, просто-напросто припахал, как салагу. Но он не обиделся. Всё равно было интересно.

– Закрывай! – громко скомандовал Ухарь.

Благуша тут же отставил лопату и попытался лихо захлопнуть задвижку, как это только что делал на его глазах махинист, и тут же с криком отдёрнул руку, замахал в воздухе, охолаживая – на пальцах багровел моментально заработанный ожог.

– Вот и мой золушок так поначалу обжигался, – философски заметил Ухарь, имея в виду своего некстати заболевшего помощника. – Протри окоселовкой, до свадьбы заживёт. – И легко, голой рукой прикрыл дверцу, будто и не чувствуя жара.

Благуша, шипя от боли, укоризненно покачал головой.

– Мог бы и предупредить, оторви и выбрось!

– Да забыл, – простодушно пожал плечами махинист, неотрывно глядя на циферблат. – Мне-то температура задвижки до лампады!