Рорк! - [22]

— Целься! — сказал Флиндерс, его заросшее щетиной лицо исказилось неприятной усмешкой.

— Мы знаем, — ответил Олд Ган. — Ты знаешь меня, мистер. Я не строю ловушек.

Вождь клана поднял верхнюю губу.

— Говорит, что не строит ловушек. Только попробуй, и мы продырявим тебя пулями. Если ты не боишься пуль… — на лице его отразились радость и торжество, — тогда ты не должен бояться и нас, — Его люди фыркнули. Стрип! Быстрее! Быстрее!

Сын Флиндерса, темноволосая копия своего поседевшего отца, выступил вперед. И с ним, со связанными руками и сцепленными ногами, была Норна.

Олд Ган со стоном прошептал:

— Сати? Она… твоя мать?.. Дитя?..

Все произошло внезапно. Он протянул к ней руки, забыв о лежавшем на плече мушкете. Тот соскользнул, и Олд Ган подхватил его. Рявкнули два ружья, Норна закричала, Ломар тоже, закричали и люди Флиндерса, а Олд Ган сделал шаг вперед и упал.

Флиндерс отчаянно ругался.

— Пропал выкуп! — кричал он. — Эй, вы, все яйца рорков! Для чего он нам мертвый? — Он бил своих мушкетеров, а те с криком разбегались. Норна с плачем, несмотря на кандалы, побежала было вперед, но была остановлена Стрипом. А Ломар, не веря своим глазам, притронулся к окровавленному телу своего хозяина. Но мистер Флиндерс был прав. Олд Ган умер.

Очевидно, Флиндерс решил все же, что и тело старика на что-нибудь сгодится, ибо его понесли. Вначале ниточка крови на снегу была непрерывной. Но тело становилось все холоднее, холоднее, кровь свернулась. Норна плакала; а Ломар, связанный, уныло плелся за ней.

Справа и слева от них шли цепочки мушкетеров, и их дыхание становилось белым паром в холодном воздухе.

4

Постепенно лицо мистера Флиндерса начало приобретать свой нормальный цвет — пурпурно-красные щеки, желтые круги вокруг глаз, серая краска вокруг носа, свисающая нижняя губа свинцово-синяя. Он потирал щетину на лице с видом крайнего удовлетворения.

— Неплохой день, а, Стрип? — сказал он.

— Да, отец. Целых два мушкета! — поддакнул его сын.

— Писун, — кратко сказал отец, маша волосатой рукой. — Мы получили больше. Смотри… — он начал перечислять. — Вот эта хорошенькая писунья… — он указал он на Норну, добавив предупреждение: — Никто не должен проткнуть ее, слышите? Жан Малларди заплатит мне три мушкета, не считая копий, мотыг, пороха, пуль… мм… и еды тоже! — за нее. Поэтому ни одно грязное яйцо рорка не должно воткнуться в нее. Вы слышите? Жан желает получить ее целой. Это первое. А что второе? Второе — этот старик. Старуха Сати отдаст все, что есть в ее доме, за мужа, иначе мы скормим его роркам. Сейчас холодно, и он продержится до того времени. Это второе. А что третье у нас? Стрип, что третье, скажи?

Стрип разинул рот, не в силах сообразить, что же третье.

— Эх ты, помет прыгуна! — отец сплюнул в отвращении. — Для чего тебе голова? Варить в ней мясо? Третье — это гильдсмен. О, какой выкуп мы за него получим. Назовите! Назовите! Люди…

Все клансмены начали выкрикивать:

— Ружья!

— Пули!

— Серу!

— Металл!

— Гильдские ружья!

— Еду!

Мистер Флиндерс кивал, улыбался, и его крошечные пронзительные глазки почти утонули в пятнах желтой кожи, он улыбался и кивал.

— Все это, — сказал он, сплюнул и добавил. — Все это и еще многое.

Его вассалы не могли представить себе такое.

— Еще многое? — восклицали они, изумленные.

Их господин вновь кивнул, потер руки и почесал под мышками.

— Сообразите. Сколько раз нам удавалось потребовать выкуп за гильдсмена? Они себя высоко ценят! А что они думают о нас? А? Писуны и грязнули. Они мягкие, мягче, чем слабое место женщины. Надави, и они расплачутся. Ну, что ж, яйца рорков надавят. И они будут платить. О… голос его стал низким и угрюмым, — о, как они будут платить!..

Ломар, морщась от боли, которую испытывал в крепко связанных руках, сомневался, стоит ли его свобода так много. Многие на Станции, несомненно, будут рады его концу. Но ему казалось, что командир Станции Тан Карло Харб относится к нему неплохо. И другие, например, отец Линдел, расположены к нему. Разумеется не было прецедента, чтобы Станция выкупала гильдсмена, похищенного дикими токами. Это не может происходить часто. Но если за него не заплатят (он заставил себя не думать, что сделают с ним похитители, если Гильд-станция не заплатит выкуп), это может обернуться против них самих.

Однако сейчас он ничего не мог сделать.

Была уже ночь, когда они остановились… Убежищем им служила пещера в постоянно поднимающихся холмах. В пещере, ожидая их, приветственно горел костер. И здесь были еще вооруженные клансмены и пища. Немного пищи, но мистер Флиндерс проследил, чтобы пленники получили свою часть.

— Его нельзя раздевать, ее тоже, — предупредил вождь. — Ее потому, что сын Малларди хочет ее целой. А я хочу, чтобы он был на нашей стороне, слышите! Старый мистер скоро умрет. Жан получит все его ружья. А это гильдское яйцо тоже не должно быть раздето. Я не хочу, чтобы он заболел и умер.

Его заботливость простерлась до того, что он проследил, чтобы путы с пленников были сняты. Он посоветовал им растереть запястья и лодыжки, чтобы восстановить кровообращение, и отогнал двух человек от костра, чтобы освободить им место. Стражи расположились в узком проходе между холодным темным наружным выходом и большой главной пещерой. Во тьме не было видно потолка пещеры. Время от времени кто-нибудь вставал или просто откатывался в сторону, с шумом облегчался и тут же засыпал… обычно еще более шумно.