Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией - [34]

.

Лэйнг тогда страдал астматическими приступами, но в конце 1960 г. он чувствовал себя так отвратительно, как не чувствовал еще никогда. Врачи из Госпиталя Болингброка никак не могли поставить диагноз. Симптомы напоминали моноцитарную ангину, подозревали даже рак. Он был при смерти.

В сентябре 1958 г. у Лэйнга было уже пятеро детей. К трем дочерям добавились два сына, Пол и Адриан. Старшей дочери при этом не было и шести лет. Его обычный день состоял из посещения своего аналитика Чарльза Рикрофта (а иногда начало анализа стояло в 7.30 утра), работы в Тавистокской клинике, посещения лекций в Институте психоанализа, который, правда, располагался по соседству. К такому распорядку добавлялись еженедельные супервизорские сессии у Марион Милнер и Дональда Винникота. Лэйнг работал полные пять дней в неделю. Не нужно было забывать о чтении и работе над книгой. Для того чтобы успеть везде и всюду, Лэйнг обычно вставал в пять утра и вскоре уходил из дома, а возвращался около полуночи. Много времени при этом он тратил на дорогу в Лондон.

Его жена Энн оставалась дома одна с пятью детьми. В Лондоне у Лэйнгов не было родственников, друзей или знакомых. Няни или помощницы не было, не было и стиральной машины. Они оба очень уставали. Все это вызывало немалую напряженность. Что-то нужно было делать. Денег немного прибавилось, и Рональд, Энн и дети перебрались в многоквартирный дом на Прайор Корт, в новом районе на северо-западе Лондона, заселенном преимущественно рабочими. Теперь вокруг, по крайней мере, были соседи, и маленькие детишки Лэйнга были не одиноки, их можно было чем-то занять.

Книги и проекты

«Разделенное Я»

Вспоминая свои детские и юношеские мечты о карьере писателя, Лэйнг отмечал:

Я знал, о чем хотел писать. Я хотел выведать своего рода истину, стоящую за всем, что свершается в человеческом мире. Я знал, что то, что это за истина, я не узнаю, пока она не пробудится во мне. Почему человечество столь несчастно? Почему все мы смертны? Это данность. Неужели всегда будет так, неужели нельзя обойтись без отравлений, эпидемий, бомб, радиации, болезней, смерти, или судьба хуже смерти? Что не так? В чем дело? Что, черт возьми, происходит?[122]

Лэйнг всегда хотел написать книгу В конце 1950-х гг. он был известен лишь немногим психиатрам и психоаналитикам. Среди его публикаций были только статьи. И вот, наконец, пришло время книги.

Первоначально работа «Разделенное Я» должна была включать две части: соответственно «Я» и «Другие», но издатели посчитали, что в этих частях речь идет о разных вещах и потому решили издать их отдельно как «Разделенное Я» и «Я и Другие». Правда, Лэйнгу пришлось их немного доработать.

Лэйнг начал писать «Разделенное Я» еще в Глазго. Первый машинописный текст был напечатан в отделении психологической медицины университета Глазго в Стобхилле. Остальное было отпечатано секретарем Тавистокской клиники, когда Лэйнг уже перебрался в Лондон. В целом, на первом году работы в Тавистокской клинике книга была уже готова.

Рукопись Лэйнг практически никому не показывал. Исключением стали Карл Абенгеймер и Джо Шорстейн. Абенгеймер был студентом Юнга и Ясперса и в то время работал психотерапевтом в Глазго. Он расценил книгу как недостаточно глубокое и зрелое исследование и советовал еще некоторое время поработать над ней. Шорстейн, по сути, придерживался того же мнения. На его взгляд, это была неплохая докторская диссертация по философии, которая должна обрасти практическими наблюдениями и стать основой более зрелой монографии.

Лэйнг не стал слушать своих коллег и начал поиск издателей, отнюдь не сразу увенчавшийся успехом. Сначала он послал рукопись в «Golancz», но пришел отказ, потом были «Penguin», «Allen», «Unwin», «Pantheon Books», «Kegan Paul». Отказы, аргументированные тем, что возможности напечатать книгу нет, следовали один за другим. Тогда Лэйнг предложил книгу «Tavistock Publications», и они были очень рады получить работу сотрудника Тавистокского института. Рукопись была закончена в 1957 г., но издательство продержало ее три года. Оно переживало финансовый кризис и на тот момент было банкротом. К тому же издатели не верили в ее коммерческие перспективы. Предполагалось, что такая книга может разойтись тиражом где-то в две тысячи экземпляров. Это примечательно, поскольку при жизни Лэйнга только в одной Великобритании было продано семьсот тысяч экземпляров «Разделенного Я», она была переведена на большинство языков мира.

Само название, «Разделенное Я», отсылало к одноименной восьмой главе работы Уильяма Джеймса «Многообразие религиозного опыта», понятие ложного я напоминало «болезнь-к-смерти» Кьеркегора, концепт онтологической ненадежности был во многом заимствован из «Сопротивляющегося эго» Лайонела Трилинга[123].

Любопытно, что главную роль в написании этой книги сыграл не Тавистокский институт, а Гартнавельская психиатрическая больница. Именно в ней Лэйнг встретил большинство героев своей книги, в ней сформировался и замысел работы. Там, в Гартнавеле, он познакомился с Эдит Эдвардс – Джулией, ставшей его любимой пациенткой. Он подолгу разговаривал с ней, встречался с ее родителями и в конце концов включил ее в свою «Шумную комнату», хотя она и не лежала в отделении неизлечимых больных. Случай Джулии составил главу «Разделенного Я» «Призрак заброшенного сада». Это название Лэйнг даже предполагал использовать для всей книги.