Ромул - [13]

Уже глубоким снегом засыпана

Вершина Альбанской горы священной,

Леса застыли, а по озеру

Можно ходить пешком.

Огонь скорее накормим ветками,

Пускай очаг нас теплом обнимет,

Пускай наполнятся чаши винные,

Друга радует друг.

Богам на волю оставим прочее,

Сердца согреем виной и песней,

А в час урочный пусть услышится

Шёпот милой жены...

В комнату входит отец, огромный, добрый и сильный.

   ̶ Что, вспомнила весёлые пирушки? — спрашивает он.

   ̶ Нет, просто пою, чтоб ребятам лучше спалось. Эту песню сочинил Асканий в первую зиму Амулия.

   ̶ А ты с ним встречалась?

   ̶ Один раз видела в доме Гнея, когда меня пригласили потанцевать. Там он и спел эту песню. А помнишь, какие были в ту пору морозы?

   ̶ Морозы были годами раньше, в последний год Нумитора. Из-за них случился падеж скота, потому рутулы и полезли на нас, но им крепко досталось.

   ̶ А ты бился?

   ̶ Нет, не дорос до воина, смотрел со стены. Ладно, довольно болтать, пора укладываться.

Отец вынимает щепку из железных пальцев подставки и кидает её на угли. Родители уходят, щепка вспыхивает, на короткое время становится светло, потом она гаснет, и видно только мерцание подернутых пеплом углей в отведённом для них на полу круге. Рем давно спит, Ромул закрывает глаза и зевает. В его голове возникают и начинают жить фантазии. Их не надо придумывать, они появляются сами по себе, так приятно смотреть, слушать и чувствовать их. Вот он лепит из снега огромного пса, положившего морду между лапами, срывает с репейника колючие шарики и втыкает их в собачью морду на место глаз и кончика носа. Тогда пёс оживает, отряхивается и приглашает Ромула сесть себе на спину. Ромул несётся верхом через озеро, а рядом на таких же белых собаках скачут Рем, Тит-обжора, Цез и Лид. Бесшумные мягкие лапы почти не касаются тонкого льда. «Вот бы завтра и правда слепить такого», — думает Ромул сквозь дремоту.

Весна. Они живут в шалаше на горном лугу со смешными добрыми овцами. Ромул любит всё вокруг: маму Акку, могучего отца, сильного и ловкого брата Рема, дядю Плистина, милого дедушку Аккила с восточных лугов, пса Каниса, овец, коров, отцовского коня Луцера, и все они тоже любят его. Вообще кажется: все вокруг любят друг друга, и это замечательно. Правда, Канис не любит Рема, не подпускает к себе, рычит и скалится. Это потому, что Рем как-то ударил его палкой, но наверно, они скоро помирятся. Ещё внизу есть гуси, он тоже их любит, хотя они не ласковые. Не то чтобы злые, а недоверчивые, всегда готовы обидеться...

— Эй, сорванцы, пошли на осыпь! — зовёт Плистин.

Они берут в шалаше маленькие пращи, которые специально для них сделал дедушка Аккил, и вместе с Плистином поднимаются по тропинке через кустарник к скале, у которой сливаются две осыпи, похожие на неподвижные каменные речки. Дети учатся кидать из пращи камни: здесь их сколько хочешь, любого размера.

Праща — удивительное оружие, простая кожаная лента с утолщением посередине, но ею можно зашвырнуть камень намного дальше, чем рукой. Правда, управляться с ней нужно умеючи. Сложить петлёй, зажать один конец в кулак, а второй прижать пальцем. Потом вложить камень посередине, где петля пошире, и раскрутить пращу над головой. Камень так и рвётся наружу, натягивает ремень, кажется, — выпусти его, сразу полетит прочь. Но это обман, камень хитрит. Он полетит вовсе не в ту сторону, куда ты хочешь его швырнуть. Нужно, чтобы он летел вперёд? Отпусти конец петли в момент, когда она сбоку!

Плистин показывает дерево, в которое надо попасть, и они до бесконечности швыряют в него пращами камешки. Сперва совсем не попадали, а сейчас камни стучат о кору довольно часто, причём Ромул попадает чаще Рема, и тот сердится. Зато из лука Рем стреляет намного лучше...

С некоторых пор с ними часто появляется худенькая пятилетняя девчушка в платье из удивительно гладкой голубой ткани. Её приносит на плечах здоровенный раб, который идёт так быстро, что нянька едва поспевает за ним и всё время просит идти помедленнее. Девчушку зовут Примой, она дочь господина Гнея Клелия, и ей нужно пить молоко прямо из-под коровы, и не какой-нибудь, а Лилы, любимой коровы Гнея. Лила — рыжая, очень большая, но не страшная, а приветливая, и Ромул с ней дружит. Отец держит корову около дома, и когда гости приходят поить Приму свежим молоком, отец сам доит её, и струйки молока стучат о стенки деревянного ведёрка. А если отца нет, Лилу доит мама Акка или старушка-рабыня Лидия, которая недавно поселилась у них, чтобы помогать матери. Прима капризничает, не хочет пить, а нянька заставляет: то уговаривает, то запугивает. Из нянькиных слов Ромул понял, что молоком Приму лечат от какой-то болезни. Наконец она допивает свою расписанную чёрными узорами красную глиняную кружку, заедая принесённым из дома хлебом, и гости уходят обратно в город.

На этот раз вместе с рабом и нянькой приходит сам господин Гней. Отец где-то на пастбищах, мама Акка суетится, они с Лидией ставят перед скамейкой столик, мама приглашает Гнея отведать сыра и замечательной простокваши, какую не умеет делать никто, кроме неё. Лидия приносит угощение. Гней садится на скамью, берёт на колени Приму и просит хозяйку принять участие в завтраке и угостить за компанию близнецов.