Ромовый дневник - [34]
Последовало еще одно торопливое совещание у судейского стола. Я отчетливо видел, что фамилия Кинонеса произвела на суд определенное впечатление. Кинонес был адвокатом «Ньюс», бывшим сенатором и одним из наиболее выдающихся людей на острове. Мы нервно наблюдали, как совещание заканчивается. Наконец судья поднял взгляд и велел нам встать.
— Вы будете отпущены под залог, — объявил он. — Или можете подождать в тюрьме — как вам будет угодно. — И судья чиркнул что-то на листке бумаги.
— Роберт Сала, — произнес он затем. Сала поднял взгляд. — Вы обвиняетесь в публичном пьянстве, нарушении общественного порядка и сопротивлении аресту. Сумма залога — одна тысяча долларов.
Сала что-то проворчал и отвернулся.
— Аддисон Йемон, — продолжил судья. — Вы обвиняетесь в публичном пьянстве, нарушении общественного порядка и сопротивлении аресту. Сумма залога — одна тысяча долларов.
Йемон ничего не сказал.
— Пол Кемп, — закончил судья. — Вы обвиняетесь в публичном пьянстве, нарушении общественного порядка и сопротивлении аресту. Сумма залога — триста долларов.
Шок от последней фразы был не меньше, чем от всего, что произошло за ночь. Я чувствовал себя так, будто совершил какое-то предательство. Мне казалось, я сопротивлялся вполне достойно — или так вышло из-за моих воплей? Не потому ли судья проявил ко мне снисхождение, что знал, как меня били ногами? Я все еще это обмозговывал, когда нас вывели из зала суда в коридор.
— И что теперь? — спросил Йемон. — Справится Сандерсон с таким залогом?
— Не беспокойся, — ответил я. — Справится. — Сказав это, я почувствовал себя последним кретином. Свой залог я в крайнем случае мог покрыть из собственного кармана. И знал, что кое-кто возьмет на себя залог Сады, но с Йемоном была совсем другая история. Никто не собирался заботиться о том, чтобы в понедельник Йемон вышел на работу. Чем больше я об этом думал, тем сильней убеждался, что через несколько минут нас двоих освободят, а он вернется обратно в камеру, ибо на всем острове не было никого, кто имел бы за душой тысячу долларов и хоть малейший интерес в том, чтобы избавить Йемона от тюрьмы.
Вдруг появился Моберг в сопровождении Сандерсона и того мужчины, что совещался с судьей. Подойдя к нам, Моберг пьяно рассмеялся.
— Я думал, они вас убить намылились, — сказал он.
— Они почти что и убили, — отозвался я. — А что с этим залогом? Можем мы столько денег достать?
Моберг снова рассмеялся.
— Все уже заплачено. Сегарра велел мне выписать чек. — Тут он понизил голос. — Правда, он сказал оплатить штрафы, если не больше сотни долларов выйдет. Ему повезло — никаких штрафов нет.
— Ты хочешь сказать, мы свободны? — спросил Сала.
Моберг ухмыльнулся.
— Конечно. Я уже за вас расписался.
— За меня тоже? — спросил Йемон.
— Естественно, — ответил Моберг. — Дело сделано — вы все свободны.
Когда мы направились к двери, Сандерсон обменялся рукопожатием со своим собеседником и поспешил следом. Был уже почти рассвет, и небо светилось светло-серым. Не считая нескольких человек у полицейского участка, улицы были пусты и спокойны. Несколько больших грузовых судов стояли на якоре в заливе, дожидаясь утра и буксиров, которые потянут их в гавань.
К тому времени, как мы выбрались на улицу, я успел заметить первые лучи солнца, холодный розовый румянец на восточном горизонте. Оттого, что всю ночь я провел в камере и зале суда, это утро показалось мне одним из самых красивых в жизни. Была в нем ясность и безмятежность прохладного карибского рассвета — после ночи в вонючей и грязной тюрьме. Я взглянул на корабли, затем на море — и ощутил безумную жажду свободы, желание иметь весь день в своем распоряжении.
Тут я понял, что большую часть дня все равно просплю, — и возбуждение исчезло. Сандерсон согласился подбросить нас до квартиры, и мы попрощались с Мобергом, который собрался поискать свою машину. Он забыл, где ее оставил, но уверял, что это не проблема.
— Я ее нюхом чую, — утверждал он. — Причем за много кварталов. — И он зашаркал по улице — маленькая фигурка в грязно-сером костюме в поисках своей развалюхи.
Позднее Сандерсон рассказал, что Моберг вначале позвонил Лоттерману, которого не было дома, затем Кинонесу, который улетел в Майами. Дальше он позвонил Сегарре, который подумал, что будут малые штрафы, и велел ему выписать за них чек. Сандерсон был у Сегарры и, когда позвонил Моберг, как раз собрался уезжать. Тогда по пути домой он остановился у здания суда.
— Чертовски славно, что ты подъехал, — сказал я. — Если бы не ты, нас бы обратно в эту поганую тюрьму запихнули.
Йемон и Сала что-то пробормотали в знак согласия. — Наслаждайтесь, пока можете, — отозвался Сандерсон. — А то вы оттуда ненадолго.
Оставшуюся часть пути мы проехали молча. Когда миновали Пласа-Колон, я услышал первые звуки утра — тарахтение автобуса, начинающего свой маршрут, крики ранних торговцев фруктами — а откуда-то с холма донесся тошнотворный вой полицейской сирены.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Через несколько жалких часов сна меня разбудил жуткий шум-гам. Причиной тому оказался Сала, словно бы выпрыгнувший из кошмарного сна.
— Мать твою за ногу! — орал он. — Машина! Стервятники!
Страшитесь! Хантер С. Томпсон, крестный отец Гонзо, верховный жрец экстремальности и главный летописец Американского кошмара, берется разобраться в теме, взяться за которую побоялся бы любой, – в теме самого себя.В «Царстве Страха», его долгожданных мемуарах, Добряк Доктор окидывает взглядом прошедшие несколько десятилетий существования «на полную катушку», чрезмерных злоупотреблений и зубодробительных писаний. Это история безумных путешествий, воспламеняемых бурбоном и кислотой, сага о гигантских дикобразах, девушках, оружии, взрывчатке и, разумеется, мотоциклах.
Книга-сенсация. Книга-скандал. В 1966 году она произвела эффект разорвавшейся бомбы, да и в наши дни считается единственным достоверным исследованием быта и нравов странного племени «современных варваров» из байкерских группировок. Хантеру Томпсону удалось совершить невозможное: этот основатель «гонзо-журналистики» стал своим в самой прославленной «семье» байкеров – «великих и ужасных» Ангелов Ада. Два года он кочевал вместе с группировкой по просторам Америки, был свидетелем подвигов и преступлений Ангелов Ада, их попоек, дружбы и потрясающего взаимного доверия, порождающего абсолютную круговую поруку, и результатом стала эта немыслимая книга, которую один из критиков совершенно верно назвал «жестокой рок-н-ролльной сказкой», а сами Ангелы Ада – «единственной правдой, которая когда-либо была о них написана».
«Страх и отвращение в Лас-Вегасе» — одна из самых скандальных книг второй половины XX века. Книга, которую осуждали и запрещали. Книга, которой зачитывались и восхищались. Книга, в которой само понятие «Американской мечты» перевернуто с ног на голову, в которой видения и галлюцинации становятся реальностью, а действительность напоминает кошмарный сон.Книга содержит нецензурную брань.
В качестве корреспондента журнала Rolling Stone Хантер Томпсон сопровождал кандидатов в президенты 1972 года в ходе их предвыборных кампаний, наблюдая за накалом страстей политической борьбы и ведя «репортаж из самого сердца урагана». В итоге родилась книга, ставшая классикой гонзо-журналистики. С одной стороны, это рассказ о механизмах политической борьбы, а с другой — впечатляющая история самого драматичного периода в современной истории США, в течение которого произошло сразу несколько громких политических убийств: президента Джона Кеннеди, его брата Роберта Кеннеди и Мартина Лютера Кинга.
Мог ли «великий и ужасный» Хантер Томпсон повторить успех своего легендарного «Страха и отвращения в Лас-Вегасе»? Как оказалось — мог. Перед вами — «Лучше, чем секс». Книга — скандал, книга — сенсация. Книга, в которой Томпсон, с присущим ему умением называет вещи своими именами, раскрывает тайны большой политики. Как стать президентом? Или хотя бы занять теплое местечко в «королевской рати»? Что для этого надо сделать — а чего, наоборот, не делать ни за что? Хантер Томпсон во всеуслышание рассказывает о том, о чем не принято говорить.
В 1986–1988 гг. Хантер С. Томпсон, знаменитый автор «Страха и отвращения в Лас-Вегасе», вел еженедельную колонку в «San Francisco Examiner». Статьи, собранные под этой обложкой, — это летопись жизни Поколения свиней, чьи злые дела чувствуются во всем: от дела «Иран-контрас» до сообщения в СМИ об урагане «Глория»; от аппаратов для измерения артериального давления до Суперкубка; от чудовищ, которые управляют Денверским аэропортом, до разгула телепроповедников.Несравненный «доктор Гонзо» проделал немалый путь в поисках разумной жизни, а вместо нее обнаружил лишь полное безумие.
После двух лет в Европе Флориан приехал в Нью-Йорк, но быстро разочаровался и вернулся в Берлин — ведь только в Европе нового тысячелетия жизнь обещает ему приключения и, возможно, шанс стать полезным. На Западе для него не оставалось ничего, кроме скуки и жестокости.
Конечно, роман не совсем отвечает целям и задачам Конкурса «В каждом рисунке — солнце». Если оценивать по 5-и бальной оценке именно — соответствие романа целям конкурса — то оценка будет низкой. И всё же следует поставить Вам высшую оценку в 10 балов за Ваш сильный литературный язык. Чувствуется рука зрелого мастера.
Роман, в котором человеколюбие и дружба превращают диссидента в патриота. В патриота своей собственной, придуманной страны. Страна эта возникает в одном российском городке неожиданно для всех — и для потенциальных её граждан в том числе, — и занимает всего-навсего четыре этажа студенческого общежития. Когда друг Ислама Хасанова и его сосед по комнате в общежитии, эстонский студент по имени Яно, попадает в беду и получает психологическую травму, Ислам решает ему помочь. В социум современной России Яно больше не вписывается и ему светит одна дорога — обратно, на родину.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
«Представьте себе, что Вселенную можно разрушить всего одной пулей, если выстрелить в нужное место. «Шаманский космос» — книга маленькая, обольстительная и беспощадная, как злобный карлик в сияющем красном пальтишке. Айлетт пишет прозу, которая соответствует наркотикам класса А и безжалостно сжимает две тысячи лет дуалистического мышления во флюоресцирующий коктейль циничной авантюры. В «Шаманском космосе» все объясняется: зачем мы здесь, для чего это все, и почему нам следует это прикончить как можно скорее.