Роми Шнайдер. История жизни и любви - [21]

И вот появляется графиня Пупа. В костюме от Шанель, украшенная драгоценностями, она заглянула домой на часок, чтобы принять ванну, сменить дневной туалет на вечерний и вновь погрузиться в вихрь светских развлечений. Она наслышана о шалостях мужа, но не придаёт им особого значения. Во всяком случае, сейчас её вниманием полностью завладели пушистые котята, которые снуют по роскошным апартаментам. Она ловит их, прикладывает к лицу, восторгается их нежным мехом, ползает за ними по ковру, выражая бурю восторга оттого, что один котенок обмочил её кофточку. Она не прекращает возню с котятами, даже когда звонит телефон, а звонит он почти непрерывно.

В отличие от комнат графа, обставленных с подчёркнутым аскетизмом, в апартаментах графини всё выдает пристрастие к мягким, уютным вещам.

На полу лежит толстый ворсистый ковер, постель застлана меховым одеялом, пищащие котята довершают эту обстановку крайней изнеженности. Возникает портрет инфантильной, беззаботной женщины, не дающей себе отчёта в том, какие тучи собрались над её домом.

Пупа бросает взгляд на часы и видит, что опаздывает. Самое главное теперь — принять ванну, но телефон звонит без умолку, так что графиня вынуждена одновременно говорить и раздеваться. Сначала падает юбка, потом кофточка. Пупа остается в прозрачной комбинации, но и она оказывается на полу. Обнажённая Пупа сидит на полу и болтает по телефону. Полулёжа в кресле, граф внимательно наблюдает за женой. Выражение пресыщенности исчезло с его лица. Быть может, в первый раз в жизни, глядя на эту прелестную женщину, освобожденную из кокона одежды, он осознает, как она хороша. Его руки тянутся к телу Пупы, но та с досадой отбрасывает их. Ведь ей нужно спешить на вечеринку. Пупа в последний раз задерживается у зеркала, надевает меховую шапку, палантин из драгоценного меха и исчезает в романтичной дымке вечера.

Она возвращается глубокой ночью, граф Оттавио с нетерпением поджидает жену. Он жаждет остаться с ней наедине. Но вихрь светской жизни всё ещё кружит над их домом. Всё так же звонит телефон, и его жена совершает вынужденный стриптиз, спеша отойти ко сну, чтобы с утра вновь погрузиться в развлечения. Нетерпение графа побуждает его к решительным действиям. Но Пупа требует, чтобы он покинул спальню. Маска беззаботной веселости спала с её лица, гримаска детскости превратилась в жёсткое выражение отчужденности. Пупа объявляет мужу, что отец закрыл их счета, и поскольку она не приучена работать, то вынуждена с этого дня торговать своим телом. Если граф хочет разделить с ней ложе, то должен вначале заплатить…

Она произносит эти слова, и по лицу катятся крупные слезы. Она страдает от унижения, от сознания того, что стала объектом купли-продажи, в силу которой отец приобрёл родство со знатью, а муж — деньги на кутежи и проституток. Благодаря мастерству актрисы сатира на буржуазный брак превратилась в драму женщины, осознавшей, что ей трудно рассчитывать на чью бы то ни было любовь, в том числе и на любовь собственного мужа.

Когда «Боккаччо 70» вышел на экраны, «Работа» Висконти вызвала настоящий фурор. Хотя в других новеллах снимались Софи Лорен и Анита Экберг, именно о Роми Шнайдер говорили как о настоящем открытии. В отчёте с Каннского фестиваля, где состоялась премьера «Боккаччо», Вальтер Вангер писал: «Не припомню роли, которая была бы так хорошо пригнана к актрисе, и не припомню актрисы, которая бы так хорошо исполняла свою роль»[31]. Американские прокатчики в качестве одного из главных условий проката фильма в США требовали присутствия на премьере именно Роми Шнайдер. Действительно, превращение целомудренной Сисси в эту неотразимо привлекательную женщину не могло оставить зрителей равнодушными.

Взгляд исподлобья, чуть приоткрытый рот, чёлка, косою прядью падающая на глаза, придали лицу актрисы зазывно-сексуальное выражение. Перед нами женщина, в полной мере осознавшая власть своих чар и неотразимость своей красоты. Чтобы создать этот образ, Лукино Висконти проделал такую же титаническую работу, какую он совершил при подготовке спектакля «Нельзя её развратницей назвать». Функции мадемуазель Гийо на этот раз выполняла знаменитая Коко Шанель, законодательница мод французской аристократии.

При первом знакомстве мадемуазель Коко осталась недовольна протеже Висконти. Во-первых, она нашла её слишком упитанной. Действительно, Роми любила поесть. Во-вторых, она констатировала отсутствие у актрисы собственного стиля в одежде и, в-третьих, осталась недовольна её причёской. Для консультации был вызван знаменитый французский куафёр Александр. В содружестве с двумя выдающимися законодателями международной моды Висконти превратил любимицу западногерманских бюргерш в образец изящества и шика.

Роми сильно похудела, и костюмы, смоделированные для неё Коко Шанель, выгодно подчеркивали изящество фигуры. Волосы лежали крупными непокорными прядями. Эта женщина от кончиков унизанных драгоценностями пальцев до носков туфель а-ля Шанель олицетворяла утончённость и элегантность, и это придало особый оттенок тому вынужденному стриптизу, который она совершала на глазах мужа.