Ромейский талисман - [14]

– И все же ты согласился найти медальон Юстиниана и передать его мне.

– А знаешь, почему? Наши дни коротки. Я, последний из магов-воителей, скоро отправлюсь в мир иной. Прошло бы десять, двадцать, пятьдесят, сто, двести лет, и какой-нибудь гробокопатель, роясь в старых каменоломнях, рано или поздно отыскал бы Звезду Орка. Что тогда случилось бы с империей? Кто остановил бы Зло, скрытое в этом медальоне? Уж лучше пусть медальон еще при моей жизни навсегда покинет пределы Империи, а заодно и сокрушит наших врагов.

– Ты хочешь зла нашим соседям. – Василий шутливо погрозил магу пальцем. – Это не по-христиански.

– Всю свою жизнь я мечтал о том, что наша империя однажды вернет себе силу и могущество. Меня пугала мысль, что жадные орды варваров уничтожат Ромею так же, как четыре века назад они разорили Западную империю. Ты бывал в Риме, Василий? Город, который пятьсот лет правил всем миром, сегодня похож на жалкую фракийскую деревню; по его улицам бродят козы, великолепные храмы древности лежат в руинах. Мне нестерпима мысль о том, что Бог прогневается на нас настолько, что попустит всем этим арабам, болгарам, огузам, сельджукам, норманнам ступить на священную землю города Константина не как пленным рабам, а как победителям. Я служил империи верой и правдой, используя свои знания. А христианское милосердие… Можно любить того, кто мечом вырежет твое сердце – он лишь приблизит твою встречу с Богом. Но я не могу полюбить тех, кто без колебания устроит конюшню в храме Святой Софии или станет жарить свой варварский обед на костре из икон. Знаешь ли ты, что сделали арабы с Александрийской библиотекой? Они сожгли ее. Их предводитель сказал, что все, что нужно знать человеку, есть в Коране, остальное следует бросить в огонь. Сотни тысяч бесценных трудов по философии, астрономии, математике, медицине, истории, богословию, стихи великих поэтов сгорели в пламени Мусейона в один день. А между тем арабы не самые дикие из окруживших нас варварских народов – они так же, как и мы, верят в единого Бога и не оскверняют христианских храмов. Чего же нам ожидать от северных язычников, этих полулюдей, когда они придут на нашу землю? Так пускай же римская магия сокрушит их, если римское оружие не может до них дотянуться!

– Твои слова мудры и проникновенны, – почтительно сказал Василий, очарованный речью старика. – Я преклоняюсь перед тобой.

– Ты ведь пришел за медальоном, – ответил старик. – Он здесь, в этой комнате.

– Я боюсь касаться его.

– Не бойся. – Теофил встал, подошел к низкому комоду на гнутых золоченых ножках, открыл один из ящиков и вынул уже знакомый Василию металлический футляр. – Медальон должен получить хозяина. Чтобы стать хозяином медальона, его следует надеть на шею. Вот тогда проявится его сила.

– Но в чем она заключается?

– Ты очень хочешь знать это, Василий?

– Признаться, да.

– Я могу сказать тебе очень немного. Одно я знаю точно – медальон не есть творение человеческих рук. Это было известно еще этрускам. Он случайно оказался в нашем мире. У него есть свойство управлять потоками Силы, которые проходят между нашим миром и потусторонним миром. Он вроде как ключ, открывающий Проход. Об этом знали маги, подарившие его Юстиниану. То был третий год великой чумы, опустошавшей империю. Медальон спас самого Юстиниана и всю Ромею от гибели, однако держать его при себе дальше было смертельно опасно, и Юстиниан приказал замуровать Звезду Орка в крипте. Остальное ты знаешь.

– Выходит, ты не можешь сказать, в чем секрет медальона?

– Не могу. Я не знаю этого. В моих книгах об этом нет ни слова.

– Жаль, – вздохнул Василий. – Император очень любопытен.

– И мне жаль, что я не могу удовлетворить любопытство Божественного.

– Тем не менее басилевс знает о тебе. Он в скором будущем пожелает видеть тебя и, может быть, осыплет тебя милостями.

– Василий, я стар. Каждый вечер я ложусь спать с мыслью, что утреннего пробуждения не будет. Басилевс сделает меня счастливейшим человеком, если позволит мне доживать мой век в этом доме, наедине с моими книгами и моими воспоминаниями.

– И все же, будь я на твоем месте, я бы поспешил взять от жизни все, что она еще может тебе дать. – Евнух оглядел атриум и протянул руку: – Пока же я забираю у тебя твое сокровище.

– Я отдаю его с радостью. – Теофил передал ларец начальнику разведки. – Ты оказываешь своей стране великую службу, Василий.

– Что должен знать мой человек, который отправится к архонту руссов?

– Только то, что этот медальон защитит носящего от любой опасности. Пусть архонт руссов будет думать, что ему подарен могущественный талисман. Язычники обожают разные обереги.

– Хорошо, я запомню. Прощай, Теофил.

– Прощай.

– Подумай о том, что я тебе сказал. Император помнит о тебе.

– Поблагодари его. И скажи, что я слишком устал, чтобы хорошо служить ему. Свой последний долг империи я отдал сегодня.

– Я скажу, обещаю.

– Я верю тебе. Прощай!

Уходя, Василий заметил, как глаза старика, мутные и безразличные, внезапно ожили, наполнились мягким светом, будто озарившим сухое суровое лицо Теофила. Он внезапно напомнил начальнику императорской разведки изображения пророков с церковных фресок. Поеживаясь от овладевшего им внутреннего холода и прижимая к себе кошель с ларцом, Василий покинул дом чернокнижника. Ступая мелкими шажками, он быстро спустился по переулку к набережной. Здесь он огляделся по сторонам и, убедившись, что никто его сейчас не может видеть, пронзительно свистнул. Из темноты раздался ответный свист, и очень скоро три закутанные в темное фигуры вынырнули из темноты и встали перед Василием.