Ромэна Мирмо - [44]

На следующий день после лунной ночи, проводив в Ла-Фульри Ромэну, приезжавшую в Аржимон, он поведал о своем огорчении тете Тине и тете Нине. Это происходило в разрисованной столовой. Ромэна поднялась к себе в комнату снять шляпу, а Пьер остался побеседовать с барышнями де Жердьер. Он заговорил о своем скором отъезде из Аржимона.

— Как, уже?

Их старые голоса слились в едином возгласе. Пьер пытался было ответить шуткой, но у него пропала охота. Все замолчали, но вдруг тетя Тина захлопала в ладоши:

— Но, послушайте, месье Пьер, раз месье Андрэ уезжает и месье и мадам де Вранкур уезжают тоже, почему бы вам не провести конец месяца в Ла-Фульри?

Тетя Нина подхватила мяч на лету и подтвердила приглашение, добавив, что месье Пьеру отведут голубую комнату:

— Что вы на это скажете, Ромэна?

Мадам Мирмо, вернувшаяся в столовую как раз в ту минуту, когда тетушки делали это предложение, не верила своим ушам. Нина и Тина сошли с ума. Они, которые вот уже пятьдесят лет как живут отшельницами, никого не принимают, никому не предложат даже стакана воды, вдруг ни с того ни с сего приглашают месье де Клерси провести две недели в Ла-Фульри? Видно, какой-то ветер безумия пронесся у них под папильотками. Положительно, тетушки де Жердьер влюблены в этого красивого мальчика. Мифологические фигуры обоев напоследок вскружили им голову. Эрос[34] подлил какого-то коварного зелья в подкрашенную воду, которую привыкли пить ее милые парки[35].

Ромэна повернулась к тетушкам. Она казалась немного смущенной:

— Разумеется, тетя Нина; разумеется, тетя Тина, это было бы чудесно, но вы же сами понимаете, что месье де Клерси не может согласиться. Что бы он стал делать в Ла-Фульри? А потом, ему нужно возвращаться в Париж, что вполне естественно. У всякого молодого человека есть свои занятия, свои развлечения, свои удовольствия. Не правда ли, месье Пьер?

Ромэна Мирмо улыбалась, немного принужденно. Тетя Тина и тетя Нина, возвращенные к действительности, стыдились своего энтузиазма. Пьер де Клерси распутал положение.

— Увы, дорогие мадемуазель де Жердьер, вы слишком добры, но мадам Мирмо права: мне необходимо возвращаться в Париж. Нельзя, чтобы брат ехал один. А потом, наш старый друг Клаврэ нас зовет; он жалуется, что мы его забыли. К тому же я получил письмо от двух моих приятелей, которые ждут меня, чтобы сделать мне какое-то важное сообщение. А потом… а потом мне лучше ехать.

Он с нежностью взглянул на Ромэну. Им овладевало странное волнение. Ему хотелось плакать при мысли, что через несколько дней он уже не увидит больше мадам Мирмо, но он взял себя в руки. Вдруг часы пробили семь. Пьер воскликнул:

— Семь часов! Вам пора обедать. Прощайте, тетя Тина; прощайте, тетя Нина; прощайте, дорогая мадам Мирмо.

Быстро и учтиво, он поцеловал барышням де Жердьер руки в митенках и прикоснулся губами к тонким пальцам мадам Мирмо. Уходя, он обернулся:

— Дорогая мадам Мирмо, не забудьте уговорить окончательно мадемуазель де Жердьер принять участие в послезавтрашнем пикнике. Это будет почти прощание.

* * *

Было решено, что перед отъездом из Аржимона все поедут пикником в Ронвильскую долину. Это было довольно живописное место, километрах в сорока от Аржимона, среди лесов. Когда-то там стоял прекрасный замок, построенный в восемнадцатом веке маркизом де Ронвилем. Лет пятьдесят тому назад замок этот еще существовал. Последний его владелец некий месье Лебрюк, женился на последней Ронвиль. Рассказывали, что она согласилась на этот брак с богатым разночинцем, только чтобы иметь возможность сохранить родовое гнездо. Передавали также, что, когда месье Лебрюк разорился на неудачных спекуляциях и собирался продать имение, его жена собственноручно подожгла замок и добровольно погибла в огне. Как бы ни относиться к этой легенде, во всяком случае от Ронвиля, в глубине окружающих его лесов, оставались только обломки. После смерти месье Лебрюка эти мрачные развалины достались дальним наследникам, которые не могли и думать о воссоздании Ронвиля и оставили его пустынным и заброшенным.

Тетя Тина и тетя Нина ясно помнили, что в детстве они видели мадам Лебрюк де Ронвиль. Это было одно из самых ранних их воспоминаний. Девочками они гостили три дня в Ронвильском замке, как раз за год до пожара и смерти мадам Лебрюк. С тех пор они ни разу не были в Ронвильской долине. Давнее любопытство влекло их туда; поэтому, несмотря на весь свой ужас перед каким бы то ни было передвижением, они почти что согласились присоединиться к экспедиции, затеянной мадам де Вранкур, братьями Клерси и мадам Мирмо. Вдобавок Пьер де Клерси так мило настаивал. Разве мыслимо было в чем-нибудь отказать этому душке? Он обещал сам править автомобилем, в котором поедут барышни де Жердьер, и клялся, что ехать будут тихо-тихо. Тем не менее эта прогулка являлась великим событием в домоседной жизни старых дев, и они к ней готовились, словно к Страшному суду. Что касается месье де Вранкура, то он отказался участвовать. Он ненавидел память мадам Лебрюк, рожденной де Ронвиль, потому что пожар, истребив замок, уничтожил великолепную библиотеку, когда-то собранную маркизом.