Романы. Рассказы - [97]

Мурад побежал было в котельную, чтобы уничтожить там листовки, которые лежали у него в кармане, но в это время из ткацкого корпуса вышел хозяин в сопровождении француза-сержанта и двух местных полицейских.

Увидев бегущего Мурада, хозяин визгливым голосом закричал:

— Держи его! Это он!..

В эту минуту хозяин, раскрасневшийся, с налитыми кровью глазами, был страшен.

Сержант подошел к Мураду и положил свою руку на его плечо.

— Ты принес листовки? — спросил он, пристально посмотрев в глаза Мурада.

— Какие листовки? О чем вы говорите? — в свою очередь спокойно спросил Мурад.

— Ах, ты даже не знаешь, о чем идет речь! — рассмеялся сержант. — Обыщите его, — приказал он полицейским.

Те начали грубо обыскивать Мурада и, без труда обнаружив листовки, передали их сержанту. На Мурада надели стальные наручники, и полицейские увели его.

Рабочие молча провожали Мурада.

Три недели Мурад просидел в одиночке. Каждый день его вызывали на допрос. Сначала следователь говорил с ним вежливо, чуть ли не в дружеском тоне. Пусть он, Мурад Сарян, не беспокоится, власти хорошо понимают, что он слепое орудие в руках коммунистов, и, если скажет, кто дал ему листовки, его немедленно выпустят и помогут устроиться на хорошую работу. Но Мурад молчал. Тогда Мурада начали избивать, но он выдержал и это.

Только на четвертой неделе его перевели в общую камеру.

Каждую неделю Астхиг аккуратно приносила передачу и писала записки. И, читая эти дорогие для него клочки бумаги, испещренные мелким почерком Астхиг, Мурад понимал, что в четырех стенах камеры он не одинок.

Вскоре Мурада перестали вызывать на допросы, и ему даже показалось, что о нем забыли. Но вот однажды его позвали на свидание. Он шел через тюремный двор с замирающим сердцем, уверенный, что увидит Астхиг. Сердце радостно билось. В тюрьме, в дни тяжелой разлуки, он еще больше почувствовал, как дорога ему эта девушка.

Вот и комната свиданий. Мурад был поражен: с противоположной стороны решетки стоял, слегка улыбаясь, Левон, в новом костюме, аккуратно выбритый, в неизменно ярком галстуке.

— Здорово, приятель! Наверное, не ожидал меня? — весело сказал Левон и подошел поближе к решетке.

— Признаться, не ожидал, — ответил разочарованный Мурад.

— То-то, брат! Я ведь говорил, что для друга ничего не пожалею, последнее отдам, а ты, наверное, мои слова принял за хвастовство.

Мурад молчал.

Левон подмигнул дежурному надзирателю, и тот повернулся к ним спиной.

— Скоро будешь на воле!

Мурад пристально посмотрел на Левона.

— Каким это образом? — недоверчиво спросил он.

— Очень просто. Я уже вел переговоры на этот счет: требуется солидное поручительство и кое-какие издержки. Ручаться за тебя, безусловно, могу и я, а насчет издержек тоже сообразим. Думаю обтяпать это дело дней через десять и приехать за тобой. На этот раз тебе не отвертеться, мы выпьем на славу!

Мурад молчал.

— Не унывай, друг, поверь — все будет в порядке. Ну, говори, кому что передать, а то время истекает.

Мурад вздрогнул.

— У меня никого нет! — резко ответил он и вдруг подумал: «Неужели и этого подослали?»

— Ну, будь здоров, до скорого свидания! — Левон надел соломенную шляпу, улыбнулся и вышел.

Мурад был озадачен: что все это значит?

Прошла еще одна томительная неделя. Наконец Мурада вызвали в канцелярию тюрьмы. Там его ждал Левон.

— Вы отпускаетесь на поруки вот этого господина, — сказал помощник начальника тюрьмы, показывая в сторону Левона.

Левон весело подмигнул.

— Ну что, сейчас веришь? — спросил он, когда, закончив формальности, они вышли на улицу.

— Не знал я, что ты такой всемогущий, — пошутил Мурад.

— Тут могущество ни при чем. — Левон понизил голос. — Наверное, твое освобождение входило в их планы, понимаешь?

— Ничего не понимаю.

— Не будь ребенком! — рассердился Левон. — Ты ведь знаешь, что я политикой не занимаюсь, это не моя профессия, но в таких простых вещах я разбираюсь. Нужно же, черт возьми, знать, кто стоит за тобой! В тюрьме они, наверное, попытались это узнать через тебя — не удалось. Сейчас будут следить за тобой…

— Но они могли и осудить. Меня же поймали с поличным.

— А какая польза от этого? Тебя осудят, а организация осталась. — Левон нагнулся к Мураду и шепотом сказал: — Скажу одно: полицейские сами предложили мне это.

— Понятно.

— Еще бы не понять! У тебя есть где остановиться? — вдруг спросил Левон. Может, ко мне зайдем?

— Нет, я пойду к себе на квартиру, там кое-какие вещи остались.

— Ну, брат, твои вещи хозяйка давно выбросила, а комнату сдала другому. Вещи взяла какая-то девушка, она тебе не то родственницей приходится, не то просто землячкой, так мне передавали.

— Землячка, — подтвердил Мурад.

— Ну, так как решил? Ко мне?

— Спасибо, я лучше пойду к землякам.

— Тебе виднее. Прощай.

Они разошлись в разные стороны.

После затхлого воздуха камеры у Мурада слегка кружилась голова, подкашивались ноги, как после тяжелой болезни. По мере того как он приближался к дому Астхиг, у него вдобавок начало сильно биться сердце, и Мурад это приписал своей слабости, хотя всю дорогу не переставал думать об Астхиг. И он завернул в переулок, где она жила.

Глава тринадцатая Снова война