Романтики с Хай Вея - [46]

– Вы не боитесь? – полюбопытствовал Саша. – А то, неровен час…

– Да нет, что вы. Сами увидите утром, что всё будет нормально. Это так… срыв, вероятно. Вы зря испугались.

– Я-то не испугался, но всё-таки он вёл себя совершенно неадекватно. Понимаете?

– Саша, если бы вы могли себе хоть частично представить, что они пережили – вы бы не стали так говорить. Дело даже не в страданиях – в ваших концентрационных лагерях люди терпели, возможно, и нечто худшее – а в мере ответственности. Они стали Сефес, кстати, не только совершенно не желая этого, но и являясь противниками самой идеи. Ведь Сефес – это прежде всего право вмешиваться. Это даже не власть – это выше власти. Выше морали. Понимаете?

– Не всё, – признался Саша. – Вероятно, какую-то часть. Когда они рассказывали – было ощущение, что понимаю, но… у нас есть хороший анекдот, в котором слепой спрашивает, как выглядит молоко. Ему честно пытаются объяснить, но сами подумайте, что из этого может выйти? Чтобы увидеть молоко, нужно для начала прозреть. Я не могу понять, какой доктрины мирового устройства вы придерживаетесь, какими понятиями оперируете, какие точки соприкосновения мы можем найти для того, чтобы понять друг друга.

– Ты хорошо говоришь, – печально улыбнулась Айкис. Кивнула каким-то своим мыслям, а потом добавила: – Всё правильно. Но представь – ты взрослый, умный человек, спокойный, уравновешенный. У тебя всё в порядке. Тебя фактически пригласили в гости, тебе всё объясняют, помогают тебе. А они? Что чувствовали пятеро мальчишек, старшему из которых было двадцать, а младшему – пятнадцать, попав туда, к вам, на Землю? Попав внезапно, не по своей воле… по моей, Саша. Я взяла на себя право казнить и миловать… и что из этого вышло? Горе, страшное горе… для всех. То, что имею сейчас я – лишь малая толика того, что они перенесли. Я расскажу потом подробнее, если ты захочешь. Про это можно прочитать. Никто из этой информации тайны не делает… да и смысла в этом нет. Пожалуйста, всё на виду. Но это – про меня. А про них… Кто-то что-то писал о Дзеди и Лине, кто-то пытался понять то, что понять не возможно, логика пасует перед жестокостью – и моей, и других… у него дома лежит книга, обычная книга, на бумаге. Попроси, может даст. Хотя я её, признаться, ни разу не видела. С меня довольно того, что рассказали они. И хватит.

– Так что же там такое было? – с недоумением спросил Саша. – Я, конечно, видел все эти шрамы… не сомневаюсь, что вы смогли бы их убрать за несколько минут? Или нет?

– Конечно, смогла бы, – согласилась Айкис. Присела – из стены выскользнула гладкая тонкая пластинка – скамеечка. – Вот только хозяева этого добра с ним расставаться не желают ни за что. Они вообще с медиками не общаются. Даже на Орине. А там это – правило. Лин как-то сказал – сколько проживём, столько проживём. И нечего делать из нас ходячую трагедию. Так что сегодняшний дублер и ваше присутствие – редкая удача. Драться бы он со мной не стал, а вот ушёл бы сразу. Это точно.

– Айкис, ещё пара-тройка вопросов. Первый – надолго ли это всё?

– Дней десять. По вашей Земле есть какое-то решение, а они хотят его опротестовать. В принципе, ничего криминального, это обычная практика. Потом… что же Лин такое говорил?… А, общая ситуация!… По сектору. Это уже сложнее, масштабы другие, да ещё сколько народу может быть на сектор завязано… я так думаю, что и до Сихес они собираются дойти. Им разрешено – и не такое могут. А последнее… вот это меня сильно настораживает. Кинстрей – это не вкусно. Совсем. А наши по-моему, хотят поговорить и с теми тоже. Этого я бы делать не стала. И не в масштабах дело.

– А что такое Кинстрей? – Саша вспомнил Женькин шрифт, насторожился.

– Формация… в принципе, ничего плохого я о них сказать не могу… кроме того, что именно их представители руководили тогда проектом, с которым вы так старались разобраться, именно они… чёрт, Саша, это тяжко! Именно из-за них ты сейчас называешь Дзеди шизофреником, и задаёшь глупые вопросы. И именно им Лин и Дзеди очень ловко подложили свинью в восемьдесят шестом году… если это можно так сказать. Отчаяние – это немалая сила.

– Это не опасно?

– Нет, для Сефес не опасно. Для них, по-моему, вообще ничего не опасно.

– Здорово. Хотел бы я пожить хоть немного, чувствуя себя защищённым. Это так редко бывает, – улыбнулся Саша.

– Верно. Но всё же лучше жить своей судьбой, чем стать Сефес. Я пойду, посижу там. Рдес попросил. Сказал, что придёт, но позже.

– Вот кого я совсем не понимаю, – Саша присел рядом с Айкис. – Мне показалось, что они вообще не заинтересованы ни в чём. Говорили, словно по инерции, да к тому же о том, чего я, к примеру, не понял.

– Ой, Саша… знал бы ты, сколько им лет. Они очень старые, и вообще, то, что они с нами говорили – это ненормально. Это нонсенс. Ты знаешь, что все Сефес друг с другом фактически совсем не говорят?

– Откуда я могу всё это знать? – в пространство вопросил Саша. Айкис усмехнулась. – Я парень простой, деревенский, понимаете? Вот, приехал к вам из своего захолустья, а тут – на тебе! Прямо космическая опера какая-то. Сефес и катера, джипы и сотовые телефоны, психопаты и серийные убийцы. Не знаю, как остальные, а я немного ошалел, признаться.