Романтичный наш император - [79]
— Вижу успешным ваш поиск. Поздравляю — с девкой, — и отвернулся резко, щелкнув каблуком, как на плац-параде.
В пятницу, 1 февраля, Павел переехал в Михайловский замок. Поднявшись в семь утра, умылся торопливо, нетерпеливо прикрикнул на замешкавшегося с пуговицей камердинера. Последний раз окинул взглядом спальню, не ощутив горечи расставания с местом, бывшим для него всегда не более чем временным пристанищем.
Он въехал к себе домой с Садовой, мимо дорических колонн красноватого мрамора. Миновав решетчатые во рота с вензелем, пустил Помпона шагом по липовой аллее к возвышающейся посреди площади бронзовой статуе Петра I работы Мартелли. Шагом ступала и лошадь Преобразователя России, сидевшего в седле очень прямо, по образцам статуй римских императоров. Петр глядел прямо перед собой, через Фонтанку, на скрытые дымкой, подступающие к самой окраине его города болота, а на постаменте, под копытами его коня, крохотные бронзовые фигурки штурмовали Шлиссельбург, сходились насмерть у полтавских редутов.
Оставив Кутайсову повод, Павел прошел не спеша, хрустя снегом, до Рождественских ворот, выходящих на Летний сад; ступил через растворившуюся перед ним бесшумно дверь на беломраморный пол, подняв глаза на лестничную площадку, откуда приветствовали его Геркулес и Флора.
Следовало, пожалуй, постелить ковры: звук шагов отзывался слишком звонко, тревожно. Павел миновал овальную гостиную, где 16 кариатид подпирали разбитый кессонами свод, на плафоне которого возносили кубки боги Олимпа; сощурясь, оглядел огненно-бархатные диваны и канапе у стен, украшенные кистями. Дверь открыл сам, задержавшись мгновение в нише, меж двух колонн разноцветного сибирского камня. Дойдя до беломраморного камина, оглянулся на возвышающиеся над нишей хоры с бронзовой балюстрадой и десятью пышными вазами-канделябрами. А дальше ниша меж двух ионических колонн вела в круглый тронный зал, обитый тканным золотом красным бархатом. Медленно, не отводя взгляда от солнечного луча, император дошел до трона, поднялся на три ступеньки — и, охватив жадно ладонями подлокотники, опустился на мягкие подушки, торопясь ощутить, что все это ныне существует не только в его мечте.
В семь вечера французский театр ставил в Михайловском замке оперу «Ревнивый любовник». Шевалье играла столь равнодушно, что любую иную освистали бы, даже в присутствии государя. Но она открыто, со сцены, улыбалась надменно откинувшемуся в кресле Кутайсову, одобрительно кивал на поклоны примы Павел, и зал молчал, только аплодисменты в конце актов были короткими, дробными, как перестук козлиных копыт. Государь ушел спать рано и долго лежал с открытыми глазами. Привыкнув к темноте, он стал различать на светлой стене картины, кажется, видел даже рисунок на знамени в руках рыцаря и завиток конской гривы. А над кроватью светился в лунном отблеске победный лик ангела кисти Гвидо Рени.
Утром в кабинете первого этажа, отделанном ореховым деревом, где стояло на столе прекрасное дежене с видами Михайловского замка, Павел принял Ливена. Военный министр доложил, что Орлов готов выступить на Индию с 22 тысячами казаков при двойном заводе лошадей, 12 пушках и 12 единорогах. Первый эшелон — тринадцать полков во главе с освобожденным месяц назад из Петропавловской крепости Платовым — уже готов к походу; в конце месяца весь корпус выступит, за это Василий Петрович ручается головой.
— Как скоро будут они в Хиве?
— При дневном переходе тридцать-сорок верст, надо полагать, не позднее мая.
— Долго, долго, Христофор Андреевич! Кто знает, не станут ли персы и турки, после присоединения к нам Грузии, искать себе союзников в Бухаре, Коканде, Хиве; а европейские дела и вовсе требуют торопиться. Лизакевич сообщил из Рима: Пнй VII готов отдаться под наше покровительство, готов перенести святой престол па Мальту. Я говорю вам вещи, о которых никто не должен знать потому, что цена похода Орлова огромна!
Павел проводил Ливена через круглый кабинет, меж статуй жрицы и весталки, расставленных на постаментах севрских ваз. Остановился под вделанными в стену часами, когда-то висевшими в садовом домике Петра. Серебряная стрелка встроенного в часы термометра опустилась ниже двадцати градусов. Павел прищурился на подмороженное снизу, по краю, оконное стекло, мягко коснулся локтя Ливена:
— Поторопите их!
Вечером был маскарад. Больше трех тысяч петербуржцев танцевали едва не до двух часов утра. Ушедший спать без четверти десять Павел несколько раз по дороге в спальню останавливался, прислушиваясь к музыке, голосам, шороху и перестукам полов, непривычных к мазурке. Дом его наполнялся жизнью.
Два месяца, минувшие после Рождества, Павла не покидала нервная, беспокойная жажда видеть Шевалье, говорить с ней. На спектаклях, ловя каждое слово, жест, паузу, он застывал напряженно, локтями опершись о барьер ложи. Казалось, на сцене она была искреннее, чем наедине.
Все, кроме этой женщины и марша по заснеженным оренбургским степям корпуса Орлова-Денисова, движение которого ощущалось почти физически, будто слышны были за тысячи верст скрип телег и всхрап лошадей — все для императора подернулось дымкой. В первый день марта он выслушал равнодушно доклад Ростопчина о разгроме английским флотом Копенгагена. Пришепетывая от волнения, канцлер говорил жарко, торопливо:
В центре повествования У. Сонтани — сын старосты деревни, подросток Тамбера. Он наделен живым воображением, добротой, тонко понимает природу, горячо любит мать и двоюродную сестренку Ваделу. Некоторым жителям кампунга кажется, что со временем Тамбера заменит своего отца — старосту Имбату, человека безвольного, пресмыкающегося перед иноземцами. Это Имбата ведет сложную игру с англичанином Веллингтоном, это он заключает кабальный «договор о дружбе» с голландцами, вовлекая тем самым лонторцев в цепь трагических событий.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».