Романтические сны - [9]

Либ вскинула глаза и, поймав на себе изучающий взгляд Люка, слегка улыбнулась. Ее волосы рассыпались по плечам — прямые, длинные и густые, они были просто очаровательны. При свете встречных фар в них заиграли тысячи солнечных зайчиков, и Люк подумал: «Неужели только сегодня утром они казались мне самыми обыкновенными?»

С большой неохотой он перевел взгляд на дорогу.

— Послушай, если ты хочешь покормить меня ужином только из жалости, то не проще ли купить в какой-нибудь придорожной палатке хот-дог, — подковырнула Либ. — Черт, да я сама себе его куплю.

— Да при чем тут жалость, — возразил Люк. — И вообще, мне совершенно не хочется сегодня есть хот-доги. И раз уж я все равно должен…

— Какие дела могут быть у тебя в этой гостинице? — перебила Либ.

— Мне нужно забросить проектно-сметные документы, — улыбаясь, объяснил Люк. — Мы хотим расширить гостиницу.

— Мы?

Его лицо снова расплылось в улыбке.

— Я стал совладельцем гостиницы, я продал Кену Эйвори свои земли.

Либ присвистнула.

— Значит, ты богат. К тому же холост и красавчик. Слушай, ты уверен, что не хочешь на мне жениться?

Люк рассмеялся. Его смех был бархатистым и чертовски сексуальным.

— А, что ты сделаешь, если я скажу, что это мое единственное желание?

— Спланирую свадебную церемонию.

— Думаю, ты возьмешь ноги в руки и как можно быстрее удерешь отсюда, — заверил ее Люк.

— По-моему, я что-то упустила. — Чуть прищурив глаза, Либ окинула Люка оценивающим взглядом. — Наверное в твоем характере есть какой-то непоправимый изъян, о котором знают все, кроме меня.

— Ну, что же, давай разберемся. — Люк на минуту задумался. — Я упрямый, невнимательный к другим, трудоголик. Я живу в полуразвалившемся музее, в котором, наверное, уже давно живут привидения. Я провинциал, редкое вымирающее ископаемое, и еще я отвратительно бессердечен. С человеком действительно что-то не в порядке, если он любит землю больше, чем любого человека.

Либ едва сдерживала смех. Заметив, как в его глазах прыгают веселые чертики, она заливисто расхохоталась:

— Это весь список или ты что-то недоговариваешь?

— И то и другое.

— А кто автор?

Люк покачал головой:

— Их слишком много.

— Бывшие подружки?

Люк с непроницаемым видом посмотрел на нее:

— Пожалуй, можно назвать их и так, по крайней мере это все, что сейчас приходит мне в голову.

Либ кивнула:

— До того, как начать свою унылую, затворническую жизнь, ты был дамским угодником?

Люк поморщился, словно от зубной боли.

— Тебя это забавляет?

— Вовсе нет. — Либ ласково улыбнулась. — Лично мне очень нравятся упрямые провинциальные мужчины, которые живут в наполненных привидениями музеях и работают до седьмого пота. Но что-то я не совсем поняла насчет любви к земле, которая больше, чем любовь к любому человеку?

Люк долго думал, прежде чем ответить.

— Я люблю Вермонт. Мне нравится жить в доме, который своими руками мои предки построили. Мне нравится быть частью города, который они помогли создать. — Он на секунду замолчал, а затем мягко добавил: — И я люблю свою ферму.

Решить продать большую часть родовых земель — это самый отчаянный шаг в его жизни. Чтобы оплатить больничные счета отца, налоги и все возрастающие долги, Люк работал не жалея себя, по восемнадцать-девятнадцать часов в день… и безрезультатно.

Отец умер, ферма приносила одни убытки.

Много лет подряд хозяин гостиницы «Гейтс маунтин» Кен Эйвори давил на Фултонов, желая купить их земли, чтобы расширить территорию санатория.

Продать семейные угодья?!

Долгое время Люк даже думать об этом не хотел, но, в конце концов, другого выбора у него не оставалось.

Всегда нелегко признавать свое поражение. Люк Фултон был воспитан борцом, а не трусом и лодырем. Но выбор был очевиден — продать земли самому или объявить себя банкротом и пустить их с молотка.

Положение казалось безнадежным, но Люк сумел выторговать у Эйвори договор о совместном владении фешенебельным санаторием в счет уплаты за землю. С тех пор прошло уже пять лет. Боже, неужели все это случилось так давно?

Люк свернул на гостиничную стоянку.

Здание отеля, построенное в викторианском стиле, освещалось десятком прожекторов, отчего его синие стены казались сделанными из хрусталя. По краям стоянки и вдоль дорожки, ведущей к зданию, тянулись клумбы с высокими цветами, качавшимися на тонких ножках. Пейзаж поражал своей элегантностью, во всем чувствовалась рука художника.

Ресторан гостиницы «Гейтс маунтин» оказался именно таким, каким Либ себе его представляла: просторные и светлые залы, огромные окна с видом на затерянный в долине городок Стерлинг, огни которого романтично поблескивали в темноте.

Либ перевела взгляд на Люка. Он сидел напротив, наблюдая за ней, пока официант убирал со стола пустые тарелки из-под салата. Либ с улыбкой подумала, что сегодня он выглядит ничуть не хуже, чем вчера.

На лице Люка тоже играла улыбка. Он сидел, лениво развалившись на стуле и, казалось, был доволен жизнью. Но это впечатление было обманчивым, в его взгляде чувствовалась напряженная сосредоточенность. Быстро глянув на убирающего последнюю тарелку официанта, он вдруг слегка наклонился вперед и игриво поинтересовался: