Ночью в постели напряжение Доминика передавалось Джинни с такой силой, что ей захотелось лечь от него подальше. Но она не могла. Ребенок должен был родиться через месяц — плюс‑минус неделя с учетом непредсказуемости первенцев. Заботы отдалят ее от Доминика, а два года спустя все вообще закончится. Джинни не хотела терять ни минуты близости, даже если это грозило бессонной ночью. Мускулы на руке Доминика под ее головой напоминали скорее сталь, чем человеческую плоть.
— Да что с тобой такое? — спросила она, не в силах больше выносить наэлектризованную тишину.
— Ничего.
— Не ври. — Она пробежалась пальчиками по густой поросли на его груди. — Это связано с твоим другом, которого мы сегодня встретили? Я думала, ты был рад его видеть.
О да! В восторге.
— Он же сказал, что хотел всего лишь подразнить тебя.
— Пьетро вообще любит дразнить людей. Надеюсь, он выкинет какую‑нибудь штуку, например, подерется в баре и хотя бы на время собьет репортеров с нашего следа.
— Ты просто отличный друг, раз мечтаешь, чтобы ему подбили глаз в кабацкой драке.
— Да что ты. Мне бы хотелось поужинать с ним и чаще видеть его в гостях, когда родится ребенок. Пьетро может послужить и положительным примером. Он родился в очень богатой семье и мог бы до конца бить баклуши за счет отца, но сам захотел стать умным, сильным, самостоятельным. Я даже думаю, не пригласить ли его в крестные.
Джинни согласно кивнула, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Сценарий ее дальнейшей жизни казался все ужаснее с каждым днем. После развода она станет почетной гостьей в жизни бывшего мужа и их общего ребенка. Ее будут звать на светские мероприятия, поддерживая иллюзию, что она остается частью семьи. Но на самом деле она превратится в аутсайдера, которому позволено лишь подглядывать в замочную скважину.
— Ты плачешь?
— Прости. Не могу сладить с гормонами.
— Что я могу для тебя сделать?
«Ты можешь любить меня». Джинни очень хотела сказать это вслух, но не видела смысла. Она дважды соблазнила этого парня. Она согласилась на предложение фиктивного брака. Она старалась выстроить теплые отношения с его семьей, чиновниками, прислугой, репортерами и подданными. Не тратила на себя много денег — лишь необходимое для того, чтобы выглядеть принцессой, которой Доминик хотел ее видеть. И что получила за все старания? Лишь новые доказательства, что через два года перестанет иметь для него какое‑либо значение.
Джинни всхлипнула.
— Джинни, пожалуйста. — Принц смотрел на нее с ужасом. — Тихие слезы я еще могу пережить, но рыдания сводят меня с ума.
— Тебя? А что насчет меня? Я похожа на кита. Мне постоянно хочется есть. Я все время на взводе. Пытаюсь нравиться всем, вести себя достойно в любых ситуациях, а ты все равно не можешь полюбить меня.
— Ты не права.
— Отлично. — Джинни перестала бороться со слезами, наконец‑то убедившись, что усилия тщетны. — Ты не хочешь меня любить. Спасибо, мне стало гораздо лучше.
— Ты опять не права.
— Тогда объясни мне, как все обстоит на самом деле, потому что я устала, но не могу заснуть. И опять проголодалась, хотя только и делаю, что ем. И еще мне надоело чувствовать себя такой безнадежно одинокой!
— Давай позвоним твоим подружкам.
— Мне нужен мой муж.
— Нет. Ты хочешь видеть рядом Влюбленного Принца.
— Да мне нет никакой чертовой разницы, как тебя называет пресса! Я жду нашего ребенка — половина моя, половина твоя. Ты должен быть рядом, когда я в тебе нуждаюсь.
— Я рядом.
— Ничего подобного. Физически ты здесь, а твои чувства — за миллион километров!
— Я правлю страной.
— Твой отец правит. — Джинни покачала головой. — Технически ты лишь один из его подчиненных.
— Я готовлюсь занять его место.
— А не слишком ли торопишься? Твоему отцу нет еще и шестидесяти, ему даже пенсия не полагается. Мы спокойно успеем родить троих детей и насладиться жизнью, а он еще не задумается об отречении в твою пользу.
— Ты правда так думаешь? — Доминик рассмеялся, но по тону Джинни заключила, что идея не показалась ему фантастической или неудачной.
— С Божьей помощью у тебя будет еще как минимум десять лет, чтобы чуть меньше заниматься политикой и чуть больше — семьей.
— Подожди. Ты с трудом согласилась на два года, а теперь требуешь десять?
Джинни интуитивно чувствовала, что наступил момент из серии «сейчас‑или‑никогда», которого она ждала. Она слышала в голосе Доминика новые обнадеживающие нотки, видела, что он уже не так несгибаем в своих взглядах, замечала усталость в глазах. Неужели он устал бороться с собой?
— Нет, ваше высочество. Я хочу оставаться вашей женой, пока король не решит передать вам престол. Даже если он пойдет по стопам королевы Елизаветы II и останется на троне до столетнего юбилея.
— Это вряд ли. Но насчет десяти лет ты, пожалуй, права.
— Счастливая семейная жизнь, возможность вместе воспитывать детей. Тебя это не соблазняет?
— Ты меня соблазняешь.
— Тогда не отпускай меня. Давай посмотрим, что мы сможем выстроить общими усилиями, научимся ли быть семьей за десять лет.
План Джинни нравился Доминику сильнее, чем он готов был признать. Еще несколько минут назад его сердце сжималось и ныло от мысли, что ему предстоит потерять ее. А теперь, целуя жену, принц ощущал, что все встало на свои места, приобрело значение и смысл.
