Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу - [54]

В целом, пренебрегая отдельными стилистическими и грамматическими расхождениями, следует признать, что тексты «Записок (1780–1814)» и «Кратких записок» очень близки, вплоть до буквальных совпадений больших отрывков. Композиционно они также почти повторяют друг друга. Однако особенно в начале повествования наблюдаются существенные различия в построении изложения{515}. Это в совокупности с частными расхождениями свидетельствует об отсутствии непосредственной связи между текстами, которые восходят к некоему общему протографу. Вероятно, последним стала редакция «Домашних записок», но как проходило это редактирование, сказать невозможно. Очевидно другое, что при работе над текстами автор обращался к сохранившейся у него переписке с женой, поскольку в некоторых случаях встречаются дословные или близкие совпадения их формулировок с «Краткими записками»{516} и с целыми сюжетами «Записок (1780–1814)», отмеченными еще в издании 1870 г. При этом, однако, наблюдаются отдельные фактические разночтения. В просьбе о посвящении «Кратких записок» Николаю I А. С. Шишков утверждал, что вел некие записи непосредственно во время похода и чуть ли не с благословения самого Александра I. Можно было бы думать, что именно эти заметки заложили фабулу будущих текстов. Правда, во-первых, нигде более он не упоминал об этом, а во-вторых, нам ничего неизвестно о каких-либо поденных записях, когда-либо ведшихся А. С. Шишковым, – кажется, ему вообще была не свойственна такая форма фиксации и осмысления текущих событий, чего не скажешь об обширной и обстоятельной частной переписке. Поэтому не исключено, что, прикрываясь именем покойного императора, он пытался облегчить ход публикации. С другой стороны, само название – «Краткие записки адмирала А. Шишкова, веденные им во время пребывания его при блаженной памяти государе императоре Александре Первом в бывшую с французами в 1812 и последующих годах войну» – не должно вводить в заблуждение, поскольку создание у читателя ложного впечатления синхронности описаний самим событиям часто применялось мемуаристами в качестве косвенного подтверждения их достоверности{517}.

А. С. Шишкову было вообще свойственно постоянно перерабатывать свои рукописи, вследствие чего вопрос о времени создания имеющихся в нашем распоряжении текстов решается неоднозначно. Свои «Домашние записки» он писал для узкого круга лиц, однако, несмотря на изначальный отказ от намерения предать их гласности, допускал публикацию отдельных сюжетов{518}.

В случае с «Краткими записками», судя по всему, их редакция была подготовлена непосредственно перед началом процесса публикации. Ведя речь о вступлении союзных войск в пределы Франции на рубеже 1813–1814 гг., автор замечает, что с тех пор минуло пятнадцать лет{519}. Таким образом, в основном текст создавался не ранее 1828 г. и не позднее лета 1830 г., когда рукопись уже находилась в Петербургском цензурном комитете. Во всяком случае, он не мог быть подготовлен ранее конца 1825 г., поскольку в нем упоминается о кончинах жены мемуариста и императора Александра I{520}. Однако, думается, что это искусственное занижение нижнего хронологического рубежа, поскольку едва ли А. С. Шишков потратил почти пять лет на подготовку сугубо подцензурного и по этой причине сравнительно слабого текста, тем более что до конца апреля 1828 г. он сам возглавлял Министерство народного просвещения и, следовательно, курировал цензурное ведомство. Вопросы возникают о судьбе рукописи после того, как она была возвращена автору из комитета 30 сентября 1830 г. по его просьбе{521}. В нашем распоряжении находятся неопубликованные собственноручные цензорские возражения П. И. Гаевского на текст, который он рассматривал, вероятно, не позднее 2 августа 1830 г.¹⁸ Не касаясь сути цензурных перипетий, которые достойны отдельного разговора, отметим два обстоятельства. Во-первых, рукопись была представлена не полностью: судя по всему, ее конец (Тетрадь 6. С. 230) соответствует странице 228 публикации, где как раз и заканчивается пространная сентенция о вступлении союзных войск во Францию. Ниже идет довольно жесткая критика манифеста К.-Ф. цу Шварценберга к французам (С. 228–231), которую цензор, судя по характеру предшествующих замечаний, не пропустил бы своим комментарием, а далее пространный проект манифеста Александра I, заготовленный Шишковым (С. 231–246), явно не укладывающийся по объему в структуру рукописи. Во-вторых, отсылки цензора к конкретным страницам и возможность установить в публикации вызвавшие его возражения места, позволяют провести сравнительный структурный анализ обоих текстов. Методика его суть такова. Согласно § 37 Устава о цензуре 1828 г., рукописи, представлявшиеся на рассмотрение, должны были быть «чисто и четко переписаны»{522}, то есть текст на страницах располагался в целом равномерно. То же можно сказать и о публикации, в которой отсутствуют пустые страницы и иллюстрации. Следовательно, расхождение между страницами рукописи и отпечатанной книги может либо сохраняться одинаковым, либо линейно увеличиваться, либо линейно сокращаться. Если построить график, на котором одной линией соединить отмеченные цензором страницы рукописи, а другой – соответствующие страницы публикации, то предполагаемая линейная зависимость будет отсутствовать, а диапазон значительно колебаться. Отсюда можно сделать вывод, что текст, который рассматривался П. И. Гаевским, редактировался после возвращения автору, хотя эта редакция никак не была связана с цензурой. К тому же А. С. Шишков добавил описание событий от вступления во Францию до возвращения в Петербург, составившее почти четверть публикации. Следовательно, текст приобрел окончательный вид в период с октября 1830 г. по лето 1831 г., поскольку книга была отпечатана не позднее первой половины сентября 1831 г