Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу - [46]

, – вспоминал архиепископ Евлогий (предполагалось, что Николай II прибудет на поезде, однако, он, как уже было сказано, предпочел поездку на автомобиле). Следует отметить, что здесь владыка был не совсем точен. Генерал-губернаторство накануне императорского визита опубликовало следующее обращение: «от военного генерал-губернатора Галиции. Его Императорское Величество Государь Император проездом в действующую армию осчастливит сегодня 9-го апреля Своим посещением город Львов. Призываю население города Львова к соблюдению порядка по пути высочайшего следования и к подчинению всем требованиям полиции»{430}. Таким образом, предстоящий визит русского царя вовсе не был строго засекречен. Напротив, город старательно готовился к встрече, вывешивались флаги, были замаскированы знаки власти Габсбургов. «Встреча Государя была до того торжественна, как будто этот город всегда был русским, я сам не ожидал увидеть того, что я увидел. Казалось, все население вышло встречать русского царя»{431}, – вспоминал В. Ф. Джунковский.

Императорский кортеж проследовал по львовским улицам и площадям на молебен в гарнизонный храм Пресвятой Богородицы «Утоли мои печали». Храм был лишь недавно преобразован из военного манежа и вмещал в себя около 10 000 верующих. Архиепископ Евлогий так описывал встречу императора в храме: «Огромный храм был переполнен до тесноты: генералы, офицеры, солдаты, русские, служащие в разных ведомствах (среди присутствующих я увидал Председателя Государственной думы Родзянко), местное галицкое население – всё слилось воедино; длинная вереница священнослужителей, в золотистых облачениях, с о. протопресвитером Шавельским впереди, – и все это шествие возглавлялось мною. Момент был не только торжественный, но и волнующий, захватывающий душу»{432}. Митрополит обратился к царю с взволнованной речью, в которой выразил глубокую убежденность в том, что присоединенные в ходе военных действий земли «подъяремной, многострадальной Руси, откуда слышались вековые воздыхания и стоны» навеки воссоединены с державной Русью. «Я говорил со всею силою охватившего меня воодушевления и убеждения, ибо непоколебимо был убежден в конечном торжестве русского оружия; чувствовал я и отклик моих слов в сердцах присутствующих; у многих на глазах блестели слезы»{433}. По окончании молебна владыка Евлогий преподнес государю копию Почаевской иконы Божией Матери, особо подчеркнув, что святыня не раз спасала русскую землю. Он напомнил императору, что его отец Александр III посетил Почаев, и обратился к галичанам, перебежавшим границу, чтобы посмотреть на Русского царя со словами ободрения и поддержки. Еще один образ Почаевской Богородицы митрополит поднес великому князю Николаю Николаевичу.

После молебна мимо императора церемониальным маршем прошел почетный караул 23 маршевого батальона. На правом фланге шли верховный главнокомандующий, начальник штаба и генерал-губернатор Галиции. После Николай II посетил раненых в передвижном Евгениевском госпитале, где работали его сестры Ольга Александровна и Ксения Александровна. В госпитале император наградил многих раненых Георгиевскими крестами, поздравил их с Пасхой. Затем он прибыл во дворец генерал-губернатора, с балкона которого обратился к собравшимся внизу горожанам, поблагодарив их за сердечный прием, закончив словами: «да будет единая, могучая нераздельная Русь. Ура!». Это вновь вызвало радостные крики толпы. «Нас встречали, бурно проявляя радость, из всех окон на нас сыпались цветы. Ники предупредили, что за печными трубами на крышах домов могут спрятаться снайперы. Я тоже слышала о подобной опасности, но в ту минуту никто из нас не боялся смерти. В последний раз я ощутила ту таинственную связь, которая соединяла нашу семью с народом. Мне никогда не забыть этот триумфальный въезд в Львов»{434}, – вспоминала много лет спустя этот день сестра государя великая княгиня Ольга Александровна. Искренность чувств горожан не вызывала сомнений у сопровождавших императора: «нельзя сомневаться, что в этих приветствиях было много искреннего и неподдельного: всегда притеснявшееся, гонимое австрийцами русское население Галиции, в значительной своей части не одурманенное украинофильством, ждало освобождения и уже любило своего освободителя русского царя. Во всей окружавшей путешествие Государя обстановке было много не только торжественности, но и трогательной искренности, которая не могла не ударять по самым нежным струнам патриотически настроенного сердца»{435}. Во время обеда генерал-губернатор Галиции граф Г. А. Бобринский был пожалован званием генерал-адъютанта. Собственные впечатления от первого дня посещения император записал в дневнике: «Город производит очень хорошее впечатление, напоминает в небольшом виде Варшаву, но с русским населением на улицах. Вышел на балкон к крестьянам, пришедшим из окрестностей»{436}. В письме к супруге, заканчивая описание событий этого дня, император отметил, что отведенные ему покои, некрасивые и неудобные, напоминали большой вокзал, а лично он «если хочешь знать, спал в постели старого Франца Иосифа»