Романовы - [54]

Неужели это правда? Даже если они знают, что мы здесь? Артиллерийский удар может убить нас! Все ли в курсе, что нас держат в доме? Я схватила папу за руку, и он ободряюще сжал мои пальцы.

– Для семьи слишком опасно оставаться на верхних этажах. – Юровский заметил нас с отцом.

К нам присоединилась Ольга, хрупкий призрак в ночной рубашке.

– Пожалуйста, разбудите остальных. Мы должны отвести вас в подвал для вашей же безопасности.

Доктор Боткин кивнул, поклонился и закрыл дверь. Потом обернулся к нам. Бледный. Но улыбающийся.

– Время пришло.

Смесь ужаса и возбуждения была почти невыносимой. Айнин. Айнин. Айнин. Мои колени подогнулись, но я ухватилась за дверной косяк. Сегодня. Сегодня все закончится. Я уверена.

Первым, кто пришел на ум, был Заш. Что с ним будет? Не попадет ли он в плен к Белым? Сбежит ли он и вернется ли к жизни простого рабочего? Вспомнит ли вообще обо мне?

Сначала я надела нижнюю рубашку с вшитыми в швы драгоценными камнями, вытащила матрешку из туфли и вернула ее на привычное место. Сверху прикрыла черной юбкой и белой блузкой. Все остальные не торопились. Неужели они не знают, что нас, скорее всего, спасут? Или взорвут. Или просто большевики перевезут нас в новое место. Честно говоря, любой из этих вариантов был бы более желанным, чем еще два месяца – или даже два дня – в этом ужасном месте. Особенно с Юровским во главе и Зашем, исполняющим роль верного солдата.

Мы наскоро умылись и захватили кое-какие вещи, набитые в наволочки. Хотелось крикнуть родным, чтобы поторопились, но рот приходилось держать закрытым. В любой другой день не пришлось бы долго ждать комментария от Алексея.

Наконец, сорок минут спустя мы вышли из комнат и встретили Юровского на лестничной площадке.

Рядом с ним стояли трое солдат, одним из которых был Заш. Я остановилась, пораженная, но затем поспешила вперед, чтобы дать возможность выйти остальным – Романовым и нашим слугам. Доктору Боткину, Анне, Харитонову, папиному камердинеру.

Юровский не разрешил нам взять с собой собак. Я понимала, насколько они могут быть неуправляемыми во время хаоса нашего освобождения. Наверху они будут вести себя лучше. Но на всякий случай я оставила дверь приоткрытой, чтобы они могли выйти, если мы не сможем вернуться за ними.

Папа нес Алексея – оба в своих солдатских мундирах. Они выглядели такими красивыми даже в своей слабости. Я гордилась тем, что принадлежу к этой династии.

Юровский и охранники повели нас к лестнице. Мы выстроились в надлежащем порядке – как в старые добрые времена. Папа впереди, с Алексеем на руках, не принимающий никакой помощи. Алексей сидел в отцовских объятиях с царственным достоинством, хоть и с забинтованной ногой, морщась от каждого толчка. Мама шла следом, постукивая тростью и тяжело опираясь на Ольгу. Потом Татьяна, Мария и я.

Слуги позади – Трупп тащил одеяла, а Анна – подушки. Доктор Боткин нес небольшой чемоданчик с медицинскими инструментами.

Заш устроился сзади, рядом со мной. Он смотрел прямо перед собой, не встречаясь со мной взглядом, но пот стекал по его виску, и я практически слышала, как напряженно вибрируют его нервы.

Пожалуйста, Боже, защити его. Я взяла его за руку, но он отдернул свою и встретил мой взгляд с выражением чистого ужаса. Я никогда не видела такого выражения на лице мужчины. Должно быть, дела обстоят хуже, чем говорил Юровский. Вероятно, Белая армия уже в городе. Может быть, даже у самых ворот палисада.

– А как же наши личные вещи? – спросила мама, когда мы спустились.

– Сейчас в них нет необходимости, – сказал Юровский с каким-то напряженным спокойствием. – Мы заберем их позже и спустим вниз.

Мы вышли из дома во двор, и я втянула в себя ночной воздух. Сияние скрылось за горизонтом, по крайней мере, на пару часов. Темнота несла в себе угрозу и напряжение, которые я чувствовала в тенях, проносившихся мимо нас. Мы вернулись в дом через соседнюю дверь, которая вела в подвал. Мое сердце замерло. Не хотелось спускаться в такую темноту. Входить в усыпальницу. Что, если Белая армия откроет артиллерийский огонь, и нас похоронят обломки дома?

Я застыла на верхней ступеньке лестницы. Заш остановился рядом. Не подталкивая меня вперед. Не предлагая войти. Стоял, дрожа еще сильнее, а затем вгляделся в ночь, словно выслеживая врага. Его взгляд, наконец, скользнул по мне, и он глубоко вздохнул.

– Если вы прячете заклинание, сейчас самое время его использовать.

Я едва не пропустила его слова мимо ушей, он говорил так тихо. Так… он знал, что матрешка у меня? Подслушал наш разговор с папой? Или Юровский предупредил солдат? Но Заш только что продемонстрировал, что беспокоится обо мне. О моей безопасности. О моей семье.

Я открыла рот. Айнин. И с трудом сглотнула. Я не могла ответить ему. Попыталась снова, но заклинание практически вырывалось на свободу. Я плотно сжала губы. Сказать Зашу о том, что оно у меня есть, не получилось. Не удалось даже прошептать, что хочу, чтобы он отправился с нами. Разочарование обожгло мне глаза. «Я не могу говорить», – хотелось мне ответить.

Вместо этого я покачала головой, пытаясь передать свое затруднительное положение.