Роман века - [10]

— А Басенька пусть все-таки переоденется и под видом меня выйдет из квартиры в обнимку с гримером, чтобы окончательно запутать слежку, если она почему-либо останется, — внесла я конструктивное предложение.

Пан Паляновский с восторгом принял его и добавил:

— А чтобы у них уж никаких сомнений не осталось, вы можете сразу же отправиться на свою обычную прогулку.

Я замерла, остановившийся в горле глоток кофе чуть не стоил мне жизни. По всему телу прошла дрожь.

— На пр… пр… — Проглотив кофе, я смогла наконец выговорить: — На прогулку? Я не ослышалась?

— Да, на прогулку, — подтвердил собеседник, удивленный моей реакцией. — На обычную ежедневную прогулку. И лучше это сделать сразу, а не оставлять на поздний вечер, тогда они уж наверняка ни в чем не усомнятся. Басенька всегда так делает. Поставите машину, и отправляйтесь.

— Минутку, минутку, проше пана, — все еще сдавленным голосом произнесла я, стараясь держать себя в руках и не сразу вцепляться в его лохмы. — Что это еще за обычная прогулка? Первый раз слышу.

— Ох, это действительно мое упущение, прошу милостивую пани простить меня. О стольком надо рассказать, поневоле что-то забудешь. А ведь это очень важно. Так вот…

И я узнала, что скрупулезная Басенька ведет невероятно размеренный образ жизни, до омерзения повторяя каждый день одно и то же. То-то мне она как-то сразу не понравилась… Да как можно жить вообще, повторяя одно и то же каждый день?!

Назвался груздем… Пришлось мне ознакомиться с распорядком Басенькиного дня, чтобы столь же пунктуально следовать ему, с ума сойти! Итак, каждый день, утром и после обеда, она работает в мастерской, рисует уже упомянутые узоры. Около полудня отправляется на машине за покупками, в основном в продовольственные магазины. Даже война с мужем не влияет на распорядок дня, на что я тихо надеялась! Готовит обычно домработница, но, поскольку она ушла в отпуск, теперь каждый из них готовит себе отдельно и отдельно же ест. А ближе к вечеру, около семи, потрясающая Басенька каждый день совершает моцион для здоровья и как минимум часа полтора шляется по скверику. В крайнем случае может не поехать за покупками, может отлынивать от работы, но не пойти на прогулку не может ни в каком крайнем случае! Исключено!

— Господи, какой еще скверик? — чуть не плача, прошептала я. — И где она вообще живет? Еще одно упущение…

— На Спацеровой, знаете, район коттеджей?

Еще бы не знать! Отдельный домик с участком, это хорошо. Теперь я уже и в самом деле многое знала о Басеньке. И о ее семейном положении, и о полном отсутствии друзей и знакомых, которые могли бы помешать осуществлению нашей затеи, и о ее привычках, и о том, что всю корреспонденцию ведет она, причем и личные, и деловые письма пишет на машинке. Я задавала тысячу вопросов, стараясь ничего не упустить. Посуду за мужем она не моет, и вообще наводить порядок в доме не входит в ее обязанности. Газеты и журналы покупает в киоске на Бельведерской, а на ночь запирается на ключ в своей комнате. Знать, где что лежит в доме, мне не обязательно, ибо Басенька, желая отравить жизнь мужу, самые необходимые предметы, в том числе и продукты, прячет в разных неподходящих местах. И еще много всего узнала я о женщине, роль которой мне предстояло играть в ближайшие три недели.

Как только я смолкла, обдумывая следующий вопрос, любовник меня вернул к злосчастной прогулке. Тут я должна сказать, что одной из вещей, которых я совершенно не выношу, к которым питаю неосознанное отвращение, которые считаю безнадежно глупой потерей времени, является бесцельный моцион якобы с пользой для здоровья, идиотское хождение, нога за ногу, по скверикам. Нет, нужно совсем спятить, чтобы полюбить нечто подобное! Глухая неприязнь к Басеньке заворошилась в самой глубине моей души. Хотя, может быть, в скверик бедная женщина сбегает от ненавистного мужа, чтобы хоть ненадолго побыть вдалеке от него? Это ее как-то оправдывает, но я-то за что должна страдать?!

Это был критический момент, я чуть было не отказалась от всего мероприятия. Пять лет строгого режима меня пугали меньше, чем эти систематические ежевечерние прогулки по чахлому скверику в центре Варшавы.

— А вдруг дождь? — с надеждой в голосе поинтересовалась я, но мои надежды были тут же разбиты.

— Все равно гуляет, — безжалостно парировал Стефан Паляновский, — под зонтиком. Она, знаете ли, уж очень привыкла к прогулкам.

— И обязательно в скверике, что на улице Морске Око? В другом месте гулять нельзя?

— Нет, нельзя. Видите ли, ей нравится это место, а кроме того, привычка. Очень успокаивающе действует на нервы.

Он это называет привычкой? А по-моему, мания. В деликатной форме пан Паляновский напомнил мне, что прогуливаться я буду не задаром. Быстренько подсчитала в уме, и получилось — если одну прогулку я совершу бескорыстно, то за каждую мне заплатят по две с половиной тысячи злотых.

И тем не менее моя решимость участвовать в мистификации здорово поколебалась.

— Знаете что, пожалуй, я откажусь. Чем больше думаю, тем все более сомнительной представляется мне наша афера. Боюсь, мне не удастся как следует сыграть свою роль, и муж непременно обнаружит подмену. Все-таки Басенька совсем другой человек, мало ли какие неожиданные черточки в моем характере покажутся ему подозрительными, и я сразу себя разоблачу…