Роман с пивом - [59]

После этого все ненадолго замолчали. Требовалось время, чтобы, так сказать, вкусить разницу во взглядах и хоть что-то из всего этого понять, хотя, откровенно говоря, бег оказался настолько изматывающим занятием, что сил на возможные пререкания все равно не осталось. Просто стояли на месте, переминались с ноги на ногу, и слушали постепенно успокаивающийся ритм сердца, насколько вообще что-либо можно было расслышать среди раскатов мечущегося по всему небу грома и шума воды, стекающий по водостокам, которые так гремели и клокотали, словно вместе с водой по ним проносились, по меньшей мере, тяжелые камни.

Сценической площадкой момента была небольшая мощеная площадь, косо спускавшаяся к улице Хельсингинкату, и, возможно, именно благодаря этому скосу все дома на ней казались нестандартными: на этой стороне улицы тянулся к небу длинный желтый жилой дом, тогда как на противоположной ютилась низенькая двухэтажная новостройка, на первом этаже которой расположились ломбард и продуктовый магазин. Посередине между двумя этими зданиями торчал уродской заводской коробкой выход из метро, днем он беспрерывно производил человеческую массу, выплевывая ее на площадь, как на конвейер, сейчас же был пуст, безмолвен и ко всему прочему закрыт, как и все другие заведения в округе. У глухой стены этого фабричного сооружения стоял контейнер для сбора битой посуды, а также два серых мусорных бака на колесиках, с геологическими вмятинами на боках. Из-под крышки одного из них свисал рукав желтого дождевика, словно чья-то рука, из которой ужасным пылесосом откачали все мышцы, оставив одну только кожу.

— Ну вот, — сказал Маршал, возвращаясь постепенно в свое нормальное состояние или, по крайней мере, в более привычное, чем то, что было до этого. Сердце все никак не успокаивалось, ноги же в насквозь мокрых и до судорог холодных джинсах, казалось, превратились в бесполезные органические придатки, словно каждый отдельный атом в них оброс слоем новой соединительной ткани и настолько приклеился к своим соседям, что не осталось никакого зазора для движения.

— Ну вот, — повторил Жира.

— Собственно, я о том, что хоть я и предстал тут перед вами этакой нюней, с чем я, конечно, никак не могу согласиться, но стоит признать, что все эти события вызывают у меня целый ряд вопросов.

— Ну да, я помню, в какой-то момент ты уже начал спрашивать, какого хрена, — сказал Хеннинен, уставившись на водоворот воды, образовавшийся под ногами. Понурое состояние передалось также его голосу, в котором можно было услышать некие ноты грусти, хотя на самом деле никаких таких нот в его словах и не ночевало.

— Это был главный на тот момент вопрос для меня. Я хотел понять, что же произошло до этого, до того, как я появился.

— Смотрите, а здесь даже встречное движение, — сказал Хеннинен и указал на небольшую канавку, протянувшуюся вдоль фундамента, вода в которой рьяно бурлила и выплескивалась из берегов.

— Да что там, — пожал плечами Жира, — ничего особенного не произошло, ну, авария, подумаешь, аварии каждый день случаются.

— Нет, ну посмотрите, она же течет в гору, нах, прям как где-нибудь в СССР.

— Просто мне показалось, хотя, может, конечно, у меня и глаза, к черту, уже не видят совсем, но к чему это я, ах да, так вот мне просто показалось, что вы как-то связаны со всей этой бодягой, по крайней мере, Хеннинен, вид у него там был далеко не самый счастливый, а какой-то даже виноватый.

— Ааа, — протянул Жира.

— Хм, — произнес Хеннинен, но, похоже, не стремился сим высказыванием добавить что-то существенное к теме разговора, он просто шел под дождем вдоль обнаруженной им у стены канавки и более или менее сосредоточенно наблюдал за поведением в ней потоков воды, «более или менее», безусловно, требовало уточнения, но загадочная недосказанность ближайшего прошлого позволяла предположить, что думал он в тот момент не только о канавке.

— Собственно, Хеннинен был там совсем ни при чем — ха, надо же какой я благородный, — то есть я хотел сказать, что мы с Хенниненом совсем тут ни при чем, то есть совсем не виноваты, просто все это так завинтилось, что хочешь не хочешь, а появляется чувство вины.

— Вынужден, к сожалению, заметить, что смысл вышесказанного остался мне неясен.

— Ну, в общем, так вышло, что когда я гнался за Хенниненом, который, бля, несся сломя голову, и я уже решил было сдаться, ну вот, а потом мы выбежали на этот перекресток, ну а там уже случилось то, что случилось.

— Да не тяни же ты, бля, — не выдержал Маршал.

— Ну так вот, как я уже сказал, это немного запутанная история. Как раз в тот момент, когда мы выскочили на перекресток, эти жестянки и врезались друг в друга. Я так думаю, что либо ту мелкую при повороте занесло вправо, либо эти, из микроавтобуса, чесали посередине дороги.

— То есть, собственно, ты не видел, может, они от вас шарахнулись или еще что-то в таком роде.

— Не, не видел. Я видел только, как они столкнулись носами, и поэтому их так разнесло в разные стороны и потом застопорило. Но я не думаю, что это из-за нас, я же уже сказал, все произошло в ту самую секунду, когда мы туда выбежали.